— «Площадь Свободы», «Парковая»! Придержите поезда по второму пути.
— Понятно, диспетчер…
— «Новоселки», диспетчер! Пятнадцатый на обороте.
— Задержите на обороте, «Новоселки»!
Все глядели на пульт, не мигая.
Красный пунктир, дрогнув, вынырнул перед Тр-53…
— Показался, — охнула Нина.
Пунктир будто набух горячим и красным. Вытянулся на пульте. Подползал теперь к красному Тр-53. Поравнялся с Тр-53. Чуть дальше прополз, горячо пульсируя.
Звонок уже надрывался на пульте: проезд запрещающего. Остановился…
— Тридцать первый! — взывала Нина. — Тридцать первый, ответьте!
Сняла трубку местного телефона.
— Машинист-инструктор Силаньев. Выхожу с «Триумфальной» по первому пути навстречу больному. Со мной — резервный машинист Дьяконов, дорожный мастер Брянчик и ревизор по Тяге.
— Понятно, Силаньев.
Не положив еще трубку, повторила для Ксаны вслух:
— Силаньев выходит навстречу…
— Не надо, — сказала Ксана, — там двадцать восьмой уже близко, сейчас вспомогательным его назначать, быстрее выведет, чем дойдут. — Перехватила трубку, чтоб объяснить Силаньеву.
Но Силаньев еще считал, что по-прежнему говорит с Тарнасовой.
— Да, еще! Слышу, Тулыгина все кричишь. А на тридцать первом сейчас Комаров, Павел Федорович…
— Как — Комаров? — дрогнул голос диспетчера.
Силаньев сразу узнал. Охнул в трубку.
— Ты, Ксана? Вот идиот! Павел заместо Тулыгина…
— Чего, чего? — сзади сказал Кураев. — Кто на поезде?
— Диспетчер, я двадцать восьмой. Вижу больной состав…
— Выясните обстановку, после сцепки доложите, — сказала Ксана невнятно.
Губы вдруг отказали, шевелились будто чужие. Ксана облизала их языком. Но язык тоже был чужой, шершавый и непослушный.
— Не понял, диспетчер?!
— Сцепляйтесь, двадцать восьмой, — громко рявкнул сзади Кураев. — Выясняйте обстановку и сцепляйтесь!
— Понятно, диспетчер, пошел выяснять…
Губы вдруг отказали. Но внутри было ясно и холодно. Только бухало, будто колокол. Все могла сейчас поездной диспетчер Ксения Филипповна Комарова. Из любого Случая выйти. Пережить любой сбой. Ответить перед любым начальством — за что и не виновата. Взять на себя любую вину. Знала, что может свою работу. Все может сейчас. Но ничего не может сейчас для единственного того человека, который один ей нужен на свете и без которого ничего нет для нее.
Близко увидела вдруг глаза Павла, темнеющие от нежности до черноты, огромную глубину зрачков, вздрагивающую близко, рядом…
И ощутила вдруг безмолвность и черноту тоннеля.
— Павел! — сказала вдруг громко по радиосвязи. — Павел, ты слышишь?!
Перехватила испуганный взгляд оператора Нины Тарнасовой. Услышала за спиной тихий голос главного инженера Службы Кураева:
— Спокойнее, Комарова! Может, подменить?
Удивилась мягкости этого голоса.
Кто-то уже метнулся к двери.
Тогда очнулась. Ясно и холодно было внутри. Колокол бухал. Ее Круг и смена ее. Все понятно, что делать. Выводить тридцать первый скорей на станцию. Вывести быстро — главное.
— Подменять не нужно, — это Кураеву. Сразу забыла о нем. Уже вызывала двадцать восьмой маршрут, станции…
— Приказ номер триста девять. Начальнику станции «Лиговка», «Триумфальная». Машинисту тридцать первого маршрута и машинисту вспомогательного поезда двадцать восьмого маршрута. Разрешаю поезду номер четыреста пятьдесят первый двадцать восьмого маршрута следовать в качестве вспомогательного по первому пути для оказания помощи впереди стоящему поезду номер четыреста сорок девять и после сцепки отправиться на станцию «Триумфальная» по сигналам автоблокировки..
— Понятно, диспетчер, приказ номер триста девять принял машинист Тороп.
— «Триумфальная». Приказ триста девять приняла Кияткина.
— «Лиговка», Сысоева.
— Утверждаю в четырнадцать сорок пять…
— Диспетчер, я пятнадцатый. Мне сколько стоять?
Не успела ответить. И нечего сейчас отвечать на пустые вопросы.
Вдруг ворвалось отчетливо и показалось всем громко, как гром:
— Тридцать первый, диспетчер! Как слышите?
Нет, не Павел…
— Хорошо слышу, тридцать первый! Кто говорит?
— Машинист Голован. Машина в порядке. Разрешите следовать дальше?
— Следуйте, Голован! — Господи, как страшно спросить, когда можно уже спросить. Страшно.
— Что там стряслось, тридцать первый?
— Машина в порядке. — Будто не понял. И после паузы: — Врач нужен, диспетчер. «Скорая».