— Ты, наверное, очень устала, если приняла близко к сердцу всю эту чушь, — сказал Гари, крепче прижимая ее к себе. — Тебе надо заснуть.
Он помог ей надеть ночную рубашку и уложил под одеяло.
— Хочешь, я принесу тебе выпить чего-нибудь горячего?
— Нет, спасибо, — покачала головой Шерил и легла на спину, закрыв глаза.
Через несколько минут она услышала ровное дыхание Гари, но сама заснуть не могла. Слишком тяжело было на сердце, слишком сильна была власть прошлого. Уткнувшись лицом в подушку, Шерил тихо заплакала. Лишь перед рассветом ей удалось ненадолго забыться тяжелым сном.
Званый ужин получился не то чтобы неудачным, но далеко не столь блестящим, как надеялась Шерил. Она страшно устала, поскольку провела ночь без сна и все время тревожно ждала нового звонка Криса. К вечеру она едва держалась на ногах от слабости. Видно, чувствуя нервозность матери, Бобби весь день вел себя из рук вон плохо: капризничал, не слушался, делал все наперекор. Пришлось накричать на него и даже отшлепать.
Заслышав вопли сына, Гари поспешно прибежал в детскую.
— Что происходит? — Он погладил по голове плачущего Бобби и сказал жене: — Успокойся, придет совсем немного народа. Слушай, давай я посижу с сыном, а ты иди переоденься к приходу гостей.
— Прости меня, Бобби! — Всхлипнув, Шерил поцеловала сынишку и побежала к себе в спальню, чтобы переодеться к ужину.
Когда через десять минут в спальню зашел Гари, она была уже готова: надела простое темное платье, волосы зачесала назад, а из украшений выбрала жемчужное ожерелье, которое подарил муж после рождения Бобби. Шерил выглядела идеальной женой подающего большие надежды адвоката. Никто не мог бы себе даже представить, что всего лишь несколько минут назад она в гневе кричала на ребенка.
— Ты выглядишь фантастически, — восхитился Гари. — Не стоит пугаться высокопоставленных гостей. Они обычные люди. Если же боишься, то думай, что видишь их нагишом. Это помогает.
Этот странный совет здорово помог Шерил в начале вечера, когда все расселись за обеденным столом. Но потом женщины постепенно перекочевали в одну сторону комнаты, а мужчины в другую, где разговорились о политике. Все гости были значительно старше хозяев. Вероятно, поэтому они и повели себя, с точки зрения Шерил, довольно бесцеремонно. Во всяком случае, она сама никогда не отважилась бы задавать незнакомому человеку неделикатные вопросы. Одна из дам, громко восхитившись фотографией Бобби, внезапно спросила:
— А вы планируете завести еще детей? Я всегда считала, дорогая моя, что единственному ребенку довольно одиноко в семье.
— Гари и я — оба единственные дети, — неохотно ответила Шерил.
— Правда? Я замечала, что люди, у которых нет ни братьев, ни сестер, в отличие от своих родителей впадают в другую крайность и заводят кучу ребятишек. А вы сколько хотите? — не отставала назойливая гостья.
— Мы об этом не думали.
— Неужели? Я всегда считала, что лучше заранее все спланировать. Когда знаешь все наперед, гораздо легче жить.
— В самом деле? — Шерил уже надоели бесконечные советы дамы. Она решила прервать неприятный разговор. — Извините, мне нужно выйти на кухню.
Стоя у плиты, Шерил нарочито громко гремела кофейником. Наполняя его, она с таким раздражением крутанула кран, что обрызгалась с ног до головы. О черт! — ругнулась она про себя и, поставив кофейник на огонь, обхватила голову руками, стараясь успокоиться и попытаться рассуждать здраво. Пусть любопытная гостья и обладает обходительностью носорога, но ведь она не виновата, что собеседница попала в сложное положение и не может найти из него выхода… Шерил приготовила кофе и, состроив самую очаровательную улыбку, вышла в гостиную с подносом.
Гости были заняты беседой. Выпив кофе, они вскоре неторопливо стали откланиваться. К этому времени Шерил, у которой улыбка словно приклеилась к лицу, подумала, что если бы они не ушли сейчас же, то она запустила бы в кого-нибудь кофейником.
Она до конца исполнила роль радушной хозяйки и, стоя у двери, махала рукой гостям, в то время как Гари провожал их до машин. Едва захлопнулась дверца последнего автомобиля, Шерил взбежала наверх и шмыгнула в ванную, где стала срывать с себя одежду, ожесточенно швыряя вещи на пол, а потом, почувствовав неожиданное облегчение, прислонилась к стене и дала волю слезам.
— Шерил! — Она чуть было не подскочила от неожиданности. Это пришел муж и тихо постучал в дверь ванной.
— Минуточку! — поспешно отозвалась она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно; наскоро смыла с лица поплывшую косметику, причесала волосы, собрала разбросанную одежду и вышла в спальню.
Гари выключил верхний свет и начал раздеваться. На мгновение Шерил задержалась в дверном проеме. Контуры ее полуобнаженной фигуры четко обрисовались на фоне светлого прямоугольника. Муж пристально посмотрел на нее, но она поспешно выключила свет, бросила платье на стул и стала рыться в ящике комода. Выдернув оттуда старые джинсы и рубашку, Шерил пошла к двери.
— Куда ты?
— Пойду приберусь внизу.
— Там уже убрано.
— Ты все убрал сам? — недоуменно спросила Шерил. — О, милый, ты не должен был этого делать.
— Ерунда! Иди ложись, дорогая.
Когда они оказались рядом, Гари обнял ее и поцеловал. Шерил ответила, но, когда он потянул с ее плеч комбинацию, она отвернулась:
— Нет, я не хочу!
— Шерил? — Гари был поражен. В первый раз за пять лет жена отказала ему.
Неожиданно она разозлилась. Неужели он не может понять, как ей плохо? Почему решил лезть в политику, лишив ее возможности рассказать всю правду?
— Что случилось, дорогая? — продолжал недоумевать Гари.
— Не трогай меня! — Шерил с отвращением оттолкнула его руку. — Оставь меня в покое! Я же сказала не хочу! — И она отодвинулась к краю постели.
Последовавшая напряженная тишина была нестерпимой. Ее гнев тут же куда-то испарился. С ужасом, от которого у Шерил сжалось сердце, она поняла, что не права. Пошарив в темноте, поймала и сжала руку мужа.
— Боже мой, дорогой, прости меня! — Шерил громко разрыдалась.
— Что с тобой, радость моя? — Гари тут же обнял ее, желая успокоить.
— Это… — Она уже была готова рассказать обо всем, но мужество оставило ее. — Все оттого, что я очень устала, — ответила она, и это действительно было правдой.
— Моя бедная девочка! Я никогда не стал бы устраивать званый ужин, если бы знал, чего он будет тебе стоить. Прости!
— Дело не в этом. Ты не виноват! — лепетала Шерил сквозь слезы.
Она чувствовала, что ее жизнь отныне бесповоротно изменилась. Ни уже не быть прежней счастливой и беспечной женщиной.
5
В понедельник утром зашла Дороти, чтобы, выпить чашечку кофе.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она. — У тебя неважный вид.
— Благодарю за комплимент! — язвительно ответила Шерил.
Но ее тон совсем не смутил Дороти. Она как ни в чем не бывало предложила:
— Ты знаешь, что я член общественной комиссии теннисного клуба. В ней освобождается одно место. Я предложила тебя.
— Нет уж, спасибо!
— Почему нет? Ты отлично справишься! — Дороти посмотрела ей в глаза.
— Извини, дорогая, но я не хочу.
Подруга удивленно подняла брови, однако догадавшись, что настаивать бесполезно, решила перевести разговор на другую тему.
— Как прошел ужин? Было хоть немного весело?
— Шутишь? Настоящая мука, а не ужин! Мужчины все время только и говорили о политике. Скука смертная…
— Ну а Гари? Он не пытался поговорить о чем-нибудь поинтереснее?
— Он старался, да и я пыталась что-то сделать, но, кажется, мужчин ничего не интересует, кроме их дел.
— Ты говоришь «мука», — сморщила нос Дороти. — Разве ты еще не смирилась с мыслью, что тебе отныне придется постоянно задавать такие приемы?
— Надеюсь, что нет! — воскликнула Шерил совершенно искренне.
— Если Гари изберут, придется привыкать!