Галочка, стоявшая в проеме прислонившись к дверному косяку, кивнула. Глаза их встретились.
Галочка грустно улыбнулась. Братченко воодушевился.
- В этих папках - распоряжения ГКИ, в этих исходящие письма, в этих приходящие.
- Сам ты приходящий, Витек, - поправил Витю опер, - входящие.
- Приходящие, - упрямо повторил Витя. - Далее. Протоколы совещаний, заседаний, деловые бумаги, некоторые бухгалтерские документы, подшивки газет, канцелярские товары.
- Переходите к сейфу, - попросила Серафимова, раскинувшись на стуле, положила ногу на ногу, затянулась, запыхтела.
- Еще сервант.
- Сервант опустите, - позволила она.
Сервант Витя опустил. Звонко зазвенел золотыми ключиками. Сейф был красив, как кейс охранника президента. Черный, с элегантной круглой ручкой, похожей на штурвал, он с трудом вписывался в дизайн кабинета, скорее бежево-белых тонов, и уж совсем не подходил к рыжей полированной мебели. Сейф был невысокий и на вид не тяжелый. Не такой, что стоит у Серафимы в кабинете, отгораживая ее угол от братченковского. Их сейф делали на века! Засыпной, неподъемный, огромный стальной шкаф - документы не сгорят, еду крысы не сожрут, история останется без пробелов. Или наоборот - с пробелами, если ключ потерять. Такой сейф ни один знакомый медвежатник не откроет. Да и гранатой не взорвать. В соседней комнате был случай...
Оперативники доставали и складывали на стол содержимое, а Витя Братченко сидел рядом с Серафимой и составлял протокол. Понятые внимательно следили за движением шарика на конце шариковой ручки. У Братченко руки чесались вывернуть их головы в обратную сторону, как выворачивают лампочки. А у Серафимы из зубов вырвать сигаретку и выкинуть в урну, чтобы все эти бумаги полыхнули!..
- У вас уборщиц нету, что ли? - радостно крикнул он, кидаясь к урне. Какая удача!
Братченко судорожно вытряс из корзины мусор: прямо на пол в углу за креслом начальника управления. Но его внимание отвлекла Серафимова.
Она держала в руках дипломатический паспорт с золотым гербом России. Новенький, свеженький, на имя Финка. Недавним числом в паспорте стояла виза Шенгенская, еще не погашенная.
Открыта виза была во вторник. Следом за паспортом Серафимова вытянула из груды документов конверт с билетом на самолет в Карлсбад. В конверте был билет с открытой датой. Какая-то бумажка еще, она рассмотрит ее позже. Сунула в карман. Главное - билет есть...
Галочка подошла.
- Как же вы не знаете ничего про поездку, Галочка? Вспомните, а то мне придется у председателя Комитет спрашивать, отпрашивался ли Финк в отпуск?
Та отрицательно покачала головой.
Витя Братченко склонил кудри над Серафимовой, близко подойдя к стулу, на котором она сидела.
- По приглашению, язву лечить, - согласилась она, - от гражданина или от фирмы, либо по туристической путевке, поищите, что вы надо мной, как ива плакучая, свесились?
Среди бумаг в сейфе никакого приглашения не было. Подошла очередь внутреннего сейфа:
отдельного отсека в сейфе, запирающегося на ключ, и пока не открытого.
Взору следственной бригады предстали восемь упакованных банковским способом пачек стодолларовых купюр, всего восемьдесят тысяч долларов, пакет с документами, которых не доискалась Евдокия Григорьевна в доме, кредитные карточки в кожаном портмоне, чековые книжки на вклады, открытые в московских банках. Но закрытые в понедельник. Абсолютно все счета были аннулированы позавчерашним числом. Похоже, к отъезду господин Финк готовился основательно. Но самое интересное, что всего-то на этих счетах в общей-то сложности и двухсот тысяч долларов не было, небогато для приватизатора. Выходит, эти невероятные деньги, которые Серафимова и Братченко пренебрежительно свалили в брезентовый мешок - изъяли, значит, это еще не все, что было снято? А может, это черная касса?
У понятых при виде валюты открылись рты.
Грудастая быстренько подсчитала в уме, сколько всего выловили следователи, губы ее задрожали, и она стала громко поносить каких-то "тварей" и "негодяев" за то, что ей так плохо живется. По всему видно было, что у женщины шок. Серафимова попросила секретаршу заняться ею, а заодно набрать номер зампреда.
- Альберт Вольдемарович, я - следователь прокуратуры Серафимова. Попрошу вас зайти к нам, в кабинет Адольфа Зиновьевича Финка. Немедленно.
Голос следователя - ржавый, прокуренный, ставший уже похожим на голос артиста Ливанова, сыгравшего Шерлока Холмса, - этот голос выбил зампреда из колеи, заставил подчиниться.
Серафимова засекла время. Раньше чем через десять минут зампреда можно было не ждать - лабиринты.
Еще во внутреннем сейфе лежал старый загранпаспорт с десятком отметок на нескольких Шенгенских визах и обычный российский. Но ничего разъясняющего, зачем Финк собирался ехать за границу и на каком основании, в сейфе не было.
- У вас накануне была зарплата? - спросила Серафимова, вспомнив про получку Евдокии Григорьевны, которую пообещал ей выдать Фиик перед смертью.
- Если это его зарплата или трудовые накопления, то я - Мария Стюарт! воскликнула понятая, снова вбегая в кабинет.
Волосы ее растрепались, прядь выбилась и свисала теперь поперек всего лица, глаза запали и взгляд стал такой беспомощный, отчаянный, что Серафимовой стало жалко женщину, как если бы она и впрямь была Марией Стюарт, попавшей в плен к Елизавете.
- Я не об этом, я вообще спрашиваю.
- Нет, что вы, - отрешенно ответила Галочка, - зарплату в начале месяца выдавали.
- Задерживают?
- Нет, тьфу, тьфу, тьфу... - сказали понятые и Галочка в один голос.
- Забыл сообщить, - воскликнул Братченко,
- у нас поговаривают, что на этой неделе и нам дадут, за март. И еще, Кияжицкий просил передать предварительное заключение.
- Витя, я научу вас когда-нибудь думать головой, здесь же посторонние люди...
- Да это еще неточно...
Серафимова постучала себя но лбу, глядя на Братченко рассеянным взглядом. Одновременно постучали в дверь приемной. Это явился зампред.
Галочка и Братчеико пошли открывать, и Нонна Богдановна отметила, что сегодня Витя опять нарядился, словно в ресторан. От него исходил резкий запах "Сафари", грудь его вздымалась, показывая всю мощь грудной клетки.
ГАЛОЧКА
В шесть часов вечера следственная группа выносила из Госкомимущества груды собранного материала, для чего им в помощь были выделены рабочие. В холле первого этажа, перед вахтерской, собрались сотрудники, наперебой обсуждая событие. Серафимова попыталась прислушаться. "Госкомимущие" граждане как заведенные спрашивали друг друга.
- Вы слышали?.. Старик, ты слышал?.. Знаете, что с Финком?... Да слышал, слышал... Ужасто какой!
Зампред, к удивлению Серафимовой, показался ей удрученным, жалеющим о председателе и желающим всячески помочь следствию. Но о деньгах ни он, ни заместители самого Финка, вызванные Альбертом Вольдемаровичем, ничего не знали. Решено было на этом поставить запятую и считать первый осмотр кабинета Финка законченным. Серафимова сообщила зампреду за чашкой кофе, где находится труп, некоторые подробности убийства, а также приблизительное время, когда можно будет хоронить. Альберт Вольдемарович взял заботы о проводах коллеги на себя и под свою ответственность.
Перед уходом Серафимова заглянула к Галочке, которая так и сидела на своем рабочем месте, отвернувшись к окну.
- Галочка, Галина Тимофеевна, спасибо вам за помощь. Теперь будем вас вызывать к себе, в прокуратуру, вы уж не пугайтесь и не обессудьте.
Ваши показания - главные на сей день. А на прощанье скажите, пожалуйста, откуда фамилия такая - Финк? Я посмотрела в личном деле родители с Поволжья...
- Да, немецкая фамилия, - кивнула Галочка, - его родители - вроде бы бывшие военнопленные, осели в России.