- Я голодный, як зверь, як питон, - обольщал Похвалов длинноногую Ярмилку. - Слышь, старичок, я много тебе вчера наболтал?
- Прилично.
- Да я все помню. Ну ты скажи, ты мне веришь?
- Ешь давай, может, последний раз в этой гостинице. Ярослава, пока Ганс Хоупек в больнице, мы сможем постеречь этого змея в его номере?
- А... О! Это за счет вашей стороны! Сотрудников мы предоставим, да я сама подежурю, но номер мы не оплатим, у нас так не принято!
- Да я весь этаж куплю для тебя, королева моя! - возликовал Похвалов, уминая жульен, жареный бекон, салат из макарон, сосиски по-немецки, колбасу докторскую, колбасу краковскую, колбасу языковую, сыры (одиннадцать видов), рыбу, миног, гринуй, устриц, жареные каштаны, картофель фри, запивая все это соком, кофе с молоком, газированной водой и сливками из маленьких наперстков для добавления в кофе.
Когда он попытался насыпать себе в рот сахарный песок из бумажного пакетика, чтобы не пропало, его остановили.
- Ничего, но маловато, - крякали мужчины, и Ярослава Иераскова проникалась все большей симпатией к этим добродушным жующим существам, начиная понимать русскую изюминку.
- А вот скажи, Витя, - наконец, прокашлявшись и помыв руки в стеклянной вазочке с персиком, спросил Алтухов, - что бы было, если бы ты Хоупека первым нашел?
- Вбыв бы, товарищ журналист! Это же на нем все три убийства, не за столом будь сказано.
- Откуда ты все знаешь?
- Умный! Уехал-то я, во-первых, потому что от шефа надо было скрыться. Но еще потому, что понял, когда два трупа в квартире мне показали:
никто, кроме Хоупека, этого сделать не мог. Не юсицковские же (у него спецподразделение), так называемые журналисты, они по-умному работают, это не торгаши какие-нибудь. Они зря убивать не станут, тем более мою жену. А мне без этих папок - ваще хана.
- Кес ке се - "ващехана"? - переспросила Ярослава.
- Я тебе потом объясню, красота моя ненаглядная, - зло буркнул Похвалов. - Выходит, Натка привезла папки вечером к Фюреру, а там Хоупек и порешил их всех. Я был в бане, все были.
Но это не журналисты убили, это Хоупек. У него же морда бандитская.
- А, ну если морда!.. - многозначительно согласился Алтухов.
НЕТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
Ярослава вызвала подкрепление, сдала с рук на руки счастливого Похвалова. Костя позвонил Нестерову на работу, доложил результаты ночной прогулки по Карлсбаду.
- Медаль тебе полагается, - одобрил Нестеров, - за мной будет. Что дальше?
- Похвалова я тебе привезу, а с Хоупеком посложнее. Сейчас еду в больницу. Он тут национальным героем стал, как его брать?
- У тебя есть все основания. Ты только помоги ему выздороветь, не спугни. Мы уже договорились сегодня с карлсбадской стороной. Ботинок с них достаточно было, а у нас еще по датам совпало. И еще одно. Мы тут бабульку одну хотим испытать на прочность, надеемся на научно-технический прогресс.
- А Похвалов, похоже, не убивал, - сообщил Алтухов, - он про наркотик и про время смерти жены ни бум-бум, я это чувствую. До сих пор только про чулок на шее знает, считает, что Хоупек обоих в квартире застал и убил, как раз Наталья Похвалова папки подвезла, - и Алтухов передал Нестерову ночные откровения Похвалова, включая ориентировку на Шарково, - так что по поводу убийства Похваловой копать надо в другом месте.
- Мы уже копаем, мне звонила Серафимова, у нее какая-то гениальная версия. Говорит, уже есть некоторое подтверждение этой версии. Ты через телефонистку звонишь?
- Ага.
- Тогда пока, позвони попозже по коду, все тебе расскажу, ждем тебя. Да! Да! Забыл совсем, старик! Не вешай трубку! Еще два слова...
- Ну, что ты мнешься?
- Да тут ЧП небольшое: у тебя, оказывается, жена беременна.
Алтухов засмеялся:
- От тебя, что ли?
- Да я серьезно, но это по секрету, она вчера проговорилась...
- О-ой! - ойкнул Алтухов. - Я, по-моему, тоже!
Он гордо поднял голову и положил трубку.
Ярослава внутренне согласилась с тем, что русским сыщикам есть чем гордиться!
Ей сообщили, в какой палате больницы содержится Хоупек. Они поехали к нему вдвоем.
ГУБАРЕВ
После общения Алтухова с Нестеровым по телефону в кабинет Николая Константиновича постучали. В щелочку просунулась голова Серафимовой.
- Разрешите, товарищ генерал?
- Заходи, заходи, Нонночка, - совсем по-родственному пригласил Нестеров.
Он сразу заметил новый блеск в ее глазах, она с особой теплотой смотрела на него, щеки ее пылали, и еще она была неотразима. От нее шел такой шарм, такой поток энергии и жизнелюбия, что Нестеров грешным делом подумал, уж не влюбилась ли она в него. А Серафимова продолжала трепетать, как молодая бабочка-лимонница.
- Ты, Нонна, как лошадь перед скачками, копытом землю роешь, на месте тебе не сидится, - улыбаясь, заметил он.
- Так раскрыто почти дело-то. Правда, с хвоста, с кражи, - но ведь ясно уже, что осталось совсем немного.
- Осталось самое главное - доказательственная база. Да и почему ты решила, что мы всех преступников уже нашли и определили?
- Ну, всех не всех, Николай Константинович, а моих - можно сказать, определили.
Нестеров теперь понял, что Серафимова принеслась к нему такая огнедышащая в обеденное время - так как была полностью охвачена своей новой версией, которая прольет свет на все дело, отчего у нее и глаза сверкают, как у лунатика.
- Валяй, выкладывай, что ты насочиняла за ночь.
Она села напротив Нестерова, спиной к окну.
- Я нашла отца своей девочки! - заявила восторженно.
- Поздравляю, - запинаясь, проговорил Нестеров, - а у вас дочь?..
- Вы дело читали? - терпеливо спросила Серафимова.
- Читал.
- Помните, нас на Похвалова его малолетняя сожительница навела, сказав, что он улетел в Карлсбад?
- Помню, только Похвалов, похоже, тут с боку припеку, - вздохнул Нестеров.
- Я и сама догадалась.
Нестеров удивленно посмотрел на Серафимову. Нет, что-то в ней сегодня необычное, она словно в облаках парит.
- Это как же?
- У этой Зины есть отец, и это тот самый Евгений Александрович Губарев...
- Постой, постой, тот программист в Торговом агентстве? Который нам Windows заминировал и скачал всю информацию? Ловко! Как вы узнали?
- Братченко спозаранку слетал в Одиицово, побеседовал с участковым, видел мать девочки.
Только самого хозяина дома нет, проживает в Москве, иногда наведывается проведать пьяницужену. Пока установить, где он прячется, не представляется возможным. Да и вы всю контору разогнали, на работу он уже не вернется. Витя Братченко предупредил участкового, чтобы тот звонил, как только Губарев объявится.
- Постой-ка, не торопись. Ну, работал он в Торговом агентстве, что с того? За что ему жену Похвалова убивать?
- Тут вопрос тонкий, Николай Константинович. Но вам, я думаю, это будет понять даже легче, чем мне, - Серафимова замолчала, задумалась.
- Растлили они эту девочку вместе со своим дружком Юсицковым, когда ей около двенадцати лет было. Она, по словам участкового, была и сама шантрапа, но это не снимает с них ответственности, она и сейчас еще несовершеннолетняя, а потом - какие мозги у двенадцатилетнего ребенка? Видимо, заманили деньгами и занимались с ней чем хотели. А девчонка свободу почувствовала, может, и влюбилась. Так и сбежала из дому. Похвалов в это время уже в Обществе защиты адвокатов работал, денег куры не клюют, что ему стоило в свой бедлам еще и девчонку пустить, она много не просит, живет, как бестелесное бесправное существо, только и умеет в этой жизни, что отдавать себя на поруганье. Не сознает своей личности.
- Так-так... Ну а Похвалова?
- Думаю, что у Губарева прицел был дальний. Как он устроился в Торговое агентство? Вероятно, что тот же Похвалов и устроил. Они же знали друг друга в лицо, в одном доме жили, в одном дворе. Может быть, девочка за отца попросила. Словом, после ее ухода из дома семья у Губаревых разрушилась. Жена опустилась, прихватила алкоголизм, как дизентерию, совсем обессилела, пошла по рукам. Один Губарев держался, но затаил ненависть и черные планы. Вот как я думаю.