- У него вид кретина. И это писатель?
- Я просто хотел вам показать вашего "лифтера". Вот он - Алексей Запоев...
КОНТРОЛЕР
Юля, студенка медицинского института, сбежала с последней пары, потому что у тети Нонны этим вечером намечались фантастически интересные занятия и потому что она очень любила, когда все собирались вместе. Она перешла Садовое кольцо и села в троллейбус, чтобы доехать до Покровки.
Там она пройдется пешочком до нужного ей дома, а если повезет, две остановки еще прокатится на двадцать пятом или сорок пятом. Студенческий билет у нее в кармане, беспокоиться о билетиках и компостерах не надо.
В "букашке" очень часто проверяют. Как нагряну] в салон троллейбуса: то ли бандиты, то ли контролеры - не поймешь.
Она проехала уже "Красные ворота", когда по ее плечу постучали. Странно, что она, сидящая ч середине троллейбуса, не слышала, чтобы других просили предъявить проездные документы, неужели начали с нее? Она обернулась: черные курчавые волосы, постриженные ровным длинным каре без челки, как пружинки хлестнули но щекам. Она подняла глаза. Над ней стоял контролер и смотрел не в лицо своей будущей жертве, а почему-то на ее ноги. Юля была в черных колготках и короткой (ну не такой уж короткой!)
юбке. Она спрятала ноги и судорожно полезла за студенческим. Неожиданно ее прожгло отчаяние:
студенческое удостоверение она с собой сегодня не взяла, а без него студенческий проездной недействителен. Если контролер об этом вспомнит, ей крышка.
Юля медленно и спокойно рылась в сумке, быстро соображая, что ей делать. Посмотрела в окно: троллейбус подъезжал к Глазной больнице.
Черт! Перед самой остановкой - светофор! Проклятый контролер! Стоит и ни с места, пошел бы проверил билетики у тех мордоворотов, что сидят к ней лицом на местах для инвалидов и пассажиров с детьми. Ну, слава Богу, тронулись!
- Девушка, не смотрите в окно, я вас отсюда без билета не выпущу. Или платите штраф, - прокричало большеголовое контролерское привидение, платите штраф.
- Вот, - Юля встала в проходе и, опершись пятой точкой о перила, вынула из сумочки проездной и показала контролеру.
Пока тот соображал - долю секунды, двери открылись, Юля махнула в воздухе билетом и выскочила на тротуар. Ничего, доберется и отсюда, переулками.
Она побежала от троллейбуса, прислушиваясь, когда же захлопнутся его двери и он тронется с места. Так и не услышала, свернула в Большой Харитоньевский и что есть духу помчалась вперед, размахивая сумочкой из стороны в сторону.
Остановилась только через двести метров, оглянулась. Горло схватило, в грудной клетке что-то квакало. Улица была абсолютно пуста.
"Даже хорошо, что здесь вышла: окажусь у самого теткиного дома, родители уже там".
Она ускорила шаг и вскоре оказалась у красной кирпичной поликлиники, здесь нужно свернуть налево, во двор, впереди и чуть слева виден ресторан на Чистых прудах, бульвар. Ей показалось, что по тротуару вдоль бульвара ей навстречу идет тот же самый контролер. Сердце оборвалось. Она юркнула за дом и вдруг услышала чьи-то семимильные шлепающие прыжки. Времени на раздумье не было, Юля побежала вдоль подъездов, только бы успеть влететь в подъезд тети Нонны так, чтобы этот ненормальный ее не увидел, чтобы не увидел, в каком подъезде она укрылась.
Сердце колотилось, проталкивая наадреналииенные порции крови: вжих-вжих, вжих-вжих.
Она добежала, она улизнула от него. Теперь на второй этаж и вызвать лифт оттуда. Ну и придурок! А вдруг это показалось все, вдруг стечение обстоятельств? Она уже взлетела на два пролета выше.
Дверь внизу хлопнула.
Юля подлетела к кнопке. Лифт дрогнул и остался внизу: его дверцу уже открыли на первом этаже. Надо бежать наверх, пока этот маньяк не подкатил на лифте прямо сюда. Она снова взвилась, прыгая через четыре ступеньки, почти шпагатом шагая через них. Но силы покинули ее, ноги сковала боль. Лифт остановился на четвертом этаже. Из него кто-то вышел, дверцы лифта автоматически сдвинулись и лифт поехал вверх. Ктото спускался навстречу ей, она уже видела человека, ее все еще несло вверх, но, узнав контролера, Юля развернулась и, громко взвыв каким-то бессильным утробным воем, стала сползать, а затем и падать вниз.
Мужчина в светлом коротком плаще, темных брюках и кроссовках быстро догнал ее и положил руку на ее плечо. Она зажмурилась, почти как тогда в троллейбусе.
- По долгам надо платить, - вполне уравновешенным тоном сказал человек, - стой.
Юля еще попыталась закричать, но у нее не было голоса. Так еще бывает во сне, ты надрываешься, хочешь кричать от ужаса, но не получается, не дает сознание, и вдруг просыпаешься и понимаешь, что ты все еще мычишь.
Лифт поехал вниз "Господи! Пусть меня заметят!"
- А! Нон-на! - тихо крикнула Юля и закатилась в рыдании, зашлась.
Мужчина держал в руках чулок, наматывал его на обе руки, растягивая как веревку. Вдруг он сделал выпад и захватил чулком подбородок Юли.
- Руки поднимем! - раздался сверху божественный голос Нонны Богдановны. - Я еще вчера на вечере в Доме литераторов хотела вам сказать, что если взрослые люди не сообщили раньше королю, что он голый, они просто бестактны и достойны того правителя, который у них есть. И еще один вопрос у меня к вам как к представителю "клиторатурной" элиты: Иволгин, автор книги "Сукин сын", это что, гот самый поэт, руководитель вашего семинара? Хорошие кадры готовит ваш Писинститут...
Она стояла на верху лестничного пролета и целилась в "лифтера". "Контролер" выпустил чулок из руки и, не восприняв литературного урока, дернулся вниз, отбросив от себя Юлю к перилам.
Снизу показался мужчина с оружием в руках.
Это был Данилов.
- Не дури, - попросил он сквозь зубы, - ты свободна, девочка.
Юля, содрогаясь и извергая потоки воды, только отодвинулась еще ближе к перилам и заорала в голос, благо он к ней вернулся.
ОТВАЖНЫЕ
Юлю, ее маму Ниссо, Вазгена Богдановича и Евдокию Григорьевну за компанию отпаивали всей командой. Михаил Иванович Буянов крутился рядом, делая успокаивающие жесты руками и на ногами: посылал флюиды. Серафимова не позволила ввести маньяка, угробившего за последние два месяца пятерых женщин, в свою квартиру.
Нестеров и Данилов, сторожившие его внизу, дождались наряда, отправили поэта и висельника в СИЗО. Дежурный наряд так и поехал, отдавая честь генералу госбезопасности, как принимающие на параде. Решили, что шпиона везут.
Нестеров и Данилов поднялись в квартиру к Серафимовой.
- Ну что, все откладывается? - спросил Нестеров. - Как девочка?
- Приходит в себя, - ответил Буянов, - еще немножко я с ней поработаю, и все пройдет, даже помнить не будет, какая опасность ей угрожала...
- Я твой должник, - вскочил Вазген и налетел на Данилова, - дай твою руку, дай я тебя обниму.
- Да я-то при чем, вот Нонночка, а главное - Евдокия Григорьевна.
Вазгеи все равно никак не мог понять, как это женщины могут быть такими отважными.
Когда Евдокия Григорьевна повернула к подъезду, Володя, доставивший ее, сразу отъехал па заправку. Евдокия Григорьевна увидела, как в подъезд, пробежав вдоль дома, шмыгнула девушка. Огляделась. А за ней громила какой-то, прям мертвец. Она смело вошла в подъезд почти одновременно с мужиком, он ее еще вперед пропустил. Она-то думала, что их двоих он с девушкой не тронет, а девчушка пешком побежала наверх.
Зашла Евдокия Григорьевна с ним в лифт, у самой поджилки трясутся, зуб на зуб с перепугу не попадает. По одному у нее на каждой челюсти:
один сверху - справа, один снизу - крайний слева. Вот они как-то друг за друга зацепились со страху: перекосило, словом. А мужик-то выбрал четвертый этаж, нажал кнопку. Евдокия Григорьевна - пятый нажала, ей ведь на пятый. Сама краем глаза мужика рассматривает.
Прибежала, стала рассказывать, пока рассказала, "лифтер" чуть было Ноннину племяшку не придушил. Серафимова подошла к Нестерову, когда он вернулся, и грустно-сосредоточенно произнесла: