— Да-да! — отозвалась Линда, не отрываясь от камеры. — Иначе вас не вытащить из воды. Идите собирайте вещи. Уже двадцать минут до отлета осталось…
В общем, они ушли, а мы продолжили. Хрюшка, как ни странно, от сознания, что ее писюшку с дополнительным вложением увидят миллионы любителей порнухи, разыгралась вовсю и так запрыгала, что я даже подумал: материальные стимулы действуют! Ее активность и на Линду произвела впечатление. Наша операторша то и дело сдавленно вздыхала, ласково поглаживала себя по голой груди, по ляжкам, даже в трусики к себе залезала и чего-то там шевелила. В общем, у нее тоже было горячее желание трахнуться. Кстати, может быть, это ее пыхтение и возбуждение, в свою очередь, Ленку заводили. А мне, как назло, не удавалось сосредоточиться. Хрюшка за десять минут раза три кончила, а я — ни тпру, ни ну.
— Хватит, — пропыхтела Ленка, — я уже устала. Завязывай!
— Если б висел, — буркнул я, — так завязал бы. Линда не поняла этих фраз, произнесенных по-русски, и сказала:
— Надо заканчивать побыстрее. Можем задержать самолет, а это неприятно.
— Я — пас, — сказала Ленка. — Мне не нужны мозоли на этом месте.
Она слезла с меня и, отдуваясь, уселась на песке.
— Но мы же не можем так закончить! — прошипела Линда. Ее била легкая дрожь, и я понял, что именно ей хочется закончить. В это время подбежал Март.
— Пилот сказал, что будет ждать не больше получаса. У него график, и его оштрафуют за опоздание.
— Бери камеру и снимай! — рявкнула Линда, рывком сдергивая с себя трусы и прыгая на меня.
Сумасшествие, блин! А Ленка хоть бы хрен. Никакого возмущения, никаких визгов, писков. Мол, подбирай после меня, с него не убудет, хреновина не измылится… И от этого меня взяла такая, условно говоря, спортивная злость, что я, не дав Линде сделать и пары приседаний, вертанул ее на обе лопатки и в таком темпе пробежал финишную прямую, что баба завизжала как резаная. Но хладнокровия и режиссерства не потеряла.
— В лицо, брызни в лицо! — потребовала Линда. Ну, кто смотрел порнуху, тот знает, что у них такое чуть не в каждом фильме повторяется. Фантазии, что ли, не хватает или трудящиеся требуют, чтобы весь процесс показывали. Короче, я успел выпрыгнуть, перескользнуть к Линде на грудь и уже вручную наплескать ей на рожу, чего просила. А Ленка аж улыбнулась при этом!
— Успеваем! — сказал по-деловому Март. — Как раз остаток кассеты дописал. Еще ополоснуться успеете…
«Не думай о секундах свысока…»
Я отошел как следует от этого бардака только в самолете. Как в тумане помню, что мы втроем, то есть я, Ленка и Линда, окунались в воду голышом, смывая пот, песок и прочее. Как одевались, почти не помню, потому что делалось это не то на ходу, не то на бегу. Мы торопились и в результате успели сесть в гидроплан даже раньше намеченного срока, ни на секунду не задержав его отправления.
Когда самолет поднялся в воздух, стюардесса объявила, что через полчаса мы произведем посадку на острове Роса-Негро, где нам предстоит ознакомиться с колонией морских черепах. Я порадовался, узнав, что на черепах мы потратим не больше получаса.
Бабка с дедом задремали еще до того, как самолет пошел на взлет. Мы с Ленкой, поскольку влезли в самолет вместе с Линдой, оказались поблизости от нее. Больше всего меня поразило поведение Ленки. Я думал, что она, выйдя из своего кайфа, начнет дуться как мышь на крупу. Или вообще объявит, что отныне наш фиктивный развод превращается в фактический. Ну, а уж в самом крайнем случае пустится в ехидные размышления. Ни фига подобного!
С ней явно что-то стряслось, если иметь в виду ее психическое состояние. Что именно, я понять не мог. Это была явно не та баба, с которой я вылезал из самолета на Сан-Мигеле.
Нет, внешне, конечно, она почти не изменилась. Но у прежней Ленки не было такого странного взгляда, которым она смотрела то на Линду, то на меня. В нем не было ни злости, ни желания отомстить. Было что-то другое, совсем неожиданное. Какая-то нежность или восхищение просматривались, но сказать с уверенностью, что именно они, я не решился бы. Одно мог сказать точно: Ленка переваривает что-то в мире своих эмоций. Может быть, там, в этой душе, такой вроде бы близкой и уже неплохо изученной, происходила какая-то борьба, исход которой мог быть самым непредсказуемым.
Линда тоже вела себя как-то не так. Впрочем, эту даму я совершенно не знал и, как она себя ведет в таких случаях, какой только что имел место, понятия не имел. Но мне представлялось очень и очень странным, что Линда, которой, казалось бы, в порнушном мире должны были привить довольно простой взгляд на вещи, духовно явно раздвоилась.
С одной стороны, это была цинично-прагматичная, рассудительная и довольно хладнокровная дама, которая делала денежки в довольно пакостной и аморальной сфере бизнеса. Той, в которой законные рамочки перескочить совсем нетрудно, а уж завязнуть в теплых отношениях с мафией — и подавно. Больше того, поскольку она, ничего нигде не записывая, просто из рук в руки отдала нам четыреста баксов наличными, а потом, немного подумав, выложила еще сотню, ничего не объясняя, я понял, что ежели бухгалтерия у нее и ведется, то такая, которая существует только для налоговых инспекторов.
Но по идее такой дамочке было бы все по фигу после того, как она уплатила за услуги своим «одноразовым актерам». Конечно, она на нас сэкономила. Но это не повод, чтобы заводить дружбу или вообще проявлять интерес к попутчикам, которым ты, скажем так, с общечеловеческой точки зрения, подложила свинью. Наоборот, надо было сразу же после «расчета» отойти к своей команде и сделать вид, будто ничего не было. Ан нет! Линда, выдав деньги, уселась впереди нас на свободное кресло и не спешила пересаживаться к своим ребятам. Те время от времени с явным удивлением посматривали на свою руководительницу, хмыкали, но ничего не говорили.
Сначала минут пять Линда просто сидела в кресле спиной к нам и молчала. Потом она повернула голову и поглядела на нас в промежуток между креслами. Впечатление было, что она немного выпила или укололась. Потому что такой любвеобильный и немного безумный блеск в глазах у совсем трезвых людей никогда не встречается. Через десять секунд она отвернулась, как бы устыдившись, но потом вновь поглядела. Глазищи у нее были большущие, темные, даже гипнотизирующие. Но таких не бывает у сорокалетних деятельниц из порнобизнеса. То есть по идее не должно было быть.
А тут я еще Ленкин взгляд перехватил. Мне даже на секунду подумалось, что кто-то незаметно вколол им какой-нибудь «зомби» и внушил что-то непонятное. По крайней мере, для меня.
Все это создавало повод для беспокойства. Я лично хорошо помнил, как меня минимум дважды (а максимум — раз пять, не считая всяких «дурацких снов») погружали в искусственную реальность, причем я даже не успевал определить, когда истинная явь начинала превращаться в обманку, придуманную то ли Сарториусом, то ли Чудо-юдом, то ли хрен знает кем. Может быть, сейчас что-нибудь похожее начинается с Ленкой, а эта порно-леди обрабатывала нас не видеокамерой, а каким-нибудь портативным ГВЭПом — генератором вихревых электромагнитных полей вроде того, что мне демонстрировал Чудо-юдо после моей расправы с Белогорским и Салливэном. Правда, я до сих пор в этом сомневаюсь…
Тем не менее, пока паниковать не стоило. Ничего особо вредного ни в Линдином, ни в Хрюшкином состоянии еще не обнаруживалось. Правда, потом, когда обнаружится, может быть поздно, но я все же решил не торопить события. К тому же я вспомнил, что фамилия Линды — Атвуд. И хотя этих Атвудов в США, Великобритании, Канаде, Австралии и иных местах полным-полна коробушка, что-то мне подсказывало, что какой-то родней Майку она может доводиться. Может быть, она была чуть-чуть похожа на его мать.
Но разговор все-таки начала она:
— Может быть, нам стоит познакомиться? Я уже заплатила вам за то, что вы меня трахнули, но покамест не знаю, как вас зовут. И вашу милую мне тоже хотелось бы узнать по имени. Заметьте, я не удивилась, что вы знаете, как меня зовут.
Английский язык потерял местоимение второго лица единственного числа в незапамятные времена. Поэтому универсальное «you» можно переводить на русский и как «ты», и как «вы». Соответственно какой-либо нравственной проблемы перехода на «ты» тоже не существует. Как хочешь, так и понимай. Ясно, что в то время, как я ее поливал, Линда скорее была со мной на «ты», а сейчас ее «you» по построению фразы и интонациям явно переводилось как «вы».