Идея всерьёз заняться художественной гимнастикой давно мной овладела. После двухчасового, — могла бы и дольше, дела оторвали, — восхищённого до отвисания челюсти рассматривания гимнасток в интернете. Все эти арабески и прочие невероятные загибы буквально очаровывают. Реакцию мою можно описать одной фразой «Тоже так хочу». Пока осваиваю основы. Изнуряю себя у балетного станка, тяну связки во все стороны. Любые шпагаты она делала и раньше. Ещё в школе Кирин научилась. Теперь добивалась глубокой, глубже и глубже, просадки. Так я это называю. На сегодня она добилась касания ягодицами при поперечном шпагате на опорах высотой тридцать пять сантиметров.
Вечерами растягиваю стопы. Надо сформировать высокий подъём. Он и так не плох, но лучшее — враг хорошего.
Включаю видеокамеру и на фоне линейки делаю стойку на полупальцах. Сначала на одной ноге, слегка отклонив другую назад. Потом на другой. Загнула до боли каждую ножку в стойке на пальцах. Это когда нога опирается на загнутые вовнутрь пальцы. Села на пятки и начала поднимать колени на максимально возможную высоту, так же опираясь на сжатые пальцы. Оказывается это больно.
Подкладываю коврик и позже выключаю камеру. Занятия на растяжку стопы продолжаются полчаса, на фоне тяжких стонов СунОк. Согласна с ней, это не занятия, это пытки. На себе ощущаем самоотверженность, и даже героизм балерин, которые часами изнуряют себя такими упражнениями. Может, потом будет легче. Но даже если не будет, сдаваться не собираюсь. Очень уж я впечатлилась видом стройных ножек с оттянутым носочком и обточенных изнурительными тренировками в течение многих лет. Если взаимоотношения полов рассматривать как войну, то такие ножки можно уподобить по силе воздействия переносным ракетным комплексам. Это вам не жалкие стрелы Амура!
Усталые уходим с СунОк из спортзала. В спальне ухожу в свою маленькую личную комнатку. Личная спаленка. Там можно отмакияжиться, переодеться. А то и спрятаться от ЧжуВона. Есть кушеточка, на которой можно спать.
После быстрого и лёгкого душа переодеваюсь в обычный наряд. Шорты и футболка. Традиционно без лифчика. Дома никогда его не ношу. Мне можно, у меня не пятый размер и даже не второй. В таком виде меня и застаёт ЧжуВон.
— Юна, ты здесь?
Валяюсь на животе, болтая ножками, и ковыряюсь в планшете. Нужно найти тренера по художественной гимнастике. В Корее это не очень развито, но хоть кто-то есть? Рядом на столике стопка открыток с моими автографами. Обязательная почти ежедневная программа. Надо, кстати, цены повышать, чтобы поток сбить.
— Чем занимаешься, принцесса? — принцесса, то бишь я, тут же вальяжно протягивает ему руку.
— Целуй. И докладывай, что и как?
Зря это сказала. ЧжуВон чиниться не стал и принимается целовать. Сначала руку. С трудом отбиваюсь, когда он уже добирался до шеи. Ничего не помогало, пока не догадалась сказать:
— Ножки мне лучше помни, а то они ноют после тренировок.
И понятно, чем это кончается. Впрочем, всё равно укладываться надо.
8 августа, понедельник, время 08:10.
Шоссейная трасса на въезде в Сеул.
— Останови! — нашим двум машинам и без того приходится притормаживать.
— Юна, не стоит. Мы — не полиция и не медики…
Он, что собирается проехать мимо?! Выехавшую на встречную, нашу, полосу машину от встречного удара просто отбросило с разворотом. Столкнувшийся с ней автомобиль при попытке увильнуть от удара перевернулся на крышу. И с пяток метров проехался на ней.
Случилось всё почти на наших глазах, метров за двести.
— Останови! — неожиданно для меня самой голос лязгает так, что ослушаться невозможно.
Из машины выскакиваю без обычного ритуала с открыванием двери ЧжуВоном. Просто выскакиваю. Быстрым шагом иду к разбившейся машине. Не оглядываюсь, но знаю, что охрана и Чжу идут следом. Кто-то ещё остановился, появляются первые зеваки, около перевёрнутой и второй машины уже суетяться. Довольно бестолково.
— Дорогу! — рявкаю на суетливых и бестолковых. Оцениваю ситуацию.
— Надо зажигание выключить! — нагнетает кто-то. Ага, три раза! Из топливного бака действительно течь, слышен запах бензина. Но выключение, как и включение, электропитания сопровождается искрами, так что нет.
— Только попробуй! — предупреждаю я. — Руки оторву! Отошли все назад!
— Высадите двери! — последний из идущих охранников бегом возвращается к машине за монтажкой, как я понимаю. Так же бегом возвращается и начинает высаживать вторую дверь. Первую мои бравы молодцы вырывают руками. Оттаскивают пострадавших, мужчину и женщину средних лет, по видимости живых и не изломанных. Ремни безопасности — наше всё.
А вот дамочке помоложе, сидящей сзади, досталось круче…
На обочине организуем лежбище. Один из охранников по моей команде срывает чехол с кресел. На нём и относим пострадавшую на обочину. Спешу за ней. Девушке досталось. Кроме царапин и опасно бледного лица открытый перелом правого предплечья. Под небольшим углом, но кость прорвала кожу. Из глубокого пореза на плече, — на разбитое окно её бросило что ли? — толчками бьётся кровь.
Присаживаюсь рядом на одно колено. «Зрение» включаю на автопилоте и сразу понимаю, что не ошиблась. Не знаю, как остальные, но эта девушка в пограничном состоянии. И недолго ей осталось, если не помочь. Не так я сильна в анатомии, была не сильна, пока «видеть» не стала. Артерия в плече повреждена. И ниже есть опасные порезы.
Рассуждения мои действиям не помеха. Пальцами уже пережала артерию, толчки крови из раны меняются на слабеющее вытекание.
— Агдан, Агдан… — на эти шепотки не обращаю внимания. Я сейчас не Агдан, а обычный гражданин. Вернее, не обычный, а цивилизованный, тот, который не пройдёт мимо попавшего в беду человека. Краем глаза фиксирую какую-то возню, возмущённый возглас, тихий, но грозный рык. Охрана не спит.
— Не подходить! — предупреждаю тем же командным голосом. — Даже не дышать в эту сторону! Дайте что-нибудь стерильное. Салфетку, полотенце…
Поданную через полминуты салфетку приказываю осторожно накрыть место перелома. Надо закрыть доступ воздуха, перекрыть канал загрязнения раны. Даже микробрызги при разговорах могут повредить, занести инфекцию. Пыль может попасть. Сама я уже в маске и хоть убей, не помню, когда успела её нацепить.
Проверяю всё остальное. Пара ребёр сломана, но не катастрофично. Лёгкие и другие органы не повреждены. Почти не повреждены. Небольшой разрыв печени. Состояние шоковое, что тоже опасно. Осторожно кладу вторую руку и начинаю «работать». Кость я ей не сращу, а печень подлатаю и, вообще, силёнок волью…
Наконец-то прибывает скорая помощь. А то уже устала в одной позе сидеть. Под расстреливающими взорами зевак. Это ещё меня Чжу прикрывает и осаживает норовящих подобраться поближе неласковым взглядом. Кратко докладываю людям в белых халатах (на самом деле, в чёрных робах с оранжевыми вставками).
— Разрыв плечевой артерии, открытый перелом правого предплечья, сломано два ребра, внутренних повреждений нет кроме ушибов, вывихнута левая ступня. Возможно, сотрясение мозга, кости черепа целы.
— У-ф-ф-ф! — кое-как встаю, ноги затекли.
— Быстро в жопу пошёл! — предваряю и сопровождаю действия охранника, который заворачивает сначала руку, а потом и целиком зеваку лет тридцати. Нашёл время автограф выпрашивать. Тем более, я давно их на улице не раздаю.
Через пять минут, сразу, как только привела себя в порядок, выруливаем с места ДТП. За нами уже пробка. Не сильно большая, поток машин в этом направлении не велик.
8 августа, понедельник, время 09:20.
Одна из студий «Агдан-ТВ».
— Вы напрасно задаёте такой вопрос, господин ЕнУ, — упомянутый мной господин прислан ВинЧоном, лидером оппозиции. Он попросил об интервью, мне не то, чтобы не жалко, мне выгодно. Изрядная, хоть и меньшая часть общества, их поддерживает. Значит, впереди маячит рост рейтинга моего телеканала.