[***] — И с какого?
[**S] — Правильно спросить: до какого? До тридцати пяти лет, незамужних и без детей.
[***] — Чем дети помешали?
[**S] — Они иногда болеют, что сказывается на качестве работы их матерей. Что интересно, сорокалетних дам с взрослыми детьми на работу принимают очень неохотно. Хотя отвлекаться на них уже не надо. Взрослым детям не требуется постоянный уход.
[***] — Подожди-ка. Это получается так, что бизнес сознательно тормозит рождаемость? Женщин с детьми на работу не принимают, молодым девушкам не рекомендуют рожать, чтобы не доставлять неудобства работодателям?
[**S] — Не всё так просто. Не думаю, что это сознательная политика. Но примерно так всё и происходит. Женщин с детьми, даже взрослыми, и к сверхурочным работам привлечь сложнее.
[***] — Щибаль! Вот козлы!
Далее в чате начинается буйный срач. Все вдруг поняли, кто именно во всём виноват. То, что это вскрыла Агдан, благополучно забыли. Кто-то приводит статистику по одной из крупных компаний. Женщин — сорок процентов персонала. Детей имеет около трети.
10 августа, среда, время 07:45.
Трасса Намъянджу — Сеул.
Слегка дёргаюсь от телефонного звонка, который звучит необычно требовательно. Всегда подозревала, что телефоны имеют скрытую функцию одним и тем же звуком доносить совершенно разную информацию. Не глядя на экран, уже знаешь: это по работе звонят, вот мама хочет поговорить, друзья повисли на проводе, а вот злыдни и недоброжелатели желают гадость сказать. Не знаю, к кому СунОк отнести. Наверное, поэтому её звонки всегда неожиданны.
Еду на работу вместе с Чжу. И кому это я понадобилась ранним утром? Подключаюсь. Слушаю.
— Госпожа Агдан? — голосок миленький, но чувствуется властная значительность. — Вам необходимо прибыть в канцелярию президента республики. Немедленно.
Голосок дождался моего недоумённого согласия и тут же отключился. Своё нерастраченное недоумение изливаю на ни в чём не повинный телефон.
— Что случилось? — Чжу кладёт руку на колено.
— Не знаю. В голубой дом вызывают. Так что нам придётся разъехаться.
— Я тебя подожду.
— Будешь ждать меня неизвестно сколько времени вместо того, чтобы работать?
Окончание подглавы.
Глава 6.2
10 августа, среда, время 08:20.
Чхонгвадэ (Голубой дом), кабинет президента.
— Может быть, госпожа Агдан, вы страдаете приступами неконтролируемой логореи*? — президент ГынХе переходит в тональность змеиного шипения. До этого она только наращивала децибелы, с угрозой перехода в ультразвук. У меня чуть уши не заболели, я начала всерьёз опасаться за связки любимой госпожи президентши.
— Что случилось, госпожа президент? — только сейчас смогла вклиниться в паузу. И кажется, зря.
— Что случилось? Вы даже не знаете, что случилось?! — голос президента опять начинает наливаться звонким металлом.
Старательно прячу скуку, изо всех сил изображая внимание и готовность к… готовность, короче. Когда-то же это должно кончиться?
В какой-то момент президент вдруг перестаёт упражняться в злом остроумии по поводу некоторых, что не замечают тайфуна вокруг них. Гадство! Срочно возвращаю на лицо выражение внимания и готовности взамен незаметно пролезшей скуки.
— Я вижу, вам даже не интересно, госпожа Агдан, — снова яд льётся полноводным ручьём.
— Простите, госпожа президент, — если гора не желает прекращать вулканизировать, придётся самой затыкать эту гору, — вы — высшее должностное лицо, ваше время на вес золота. Но вот уже больше четверти часа я ломаю голову и не могу понять, о чём, собственно говоря, идёт речь? Случилось-то что, госпожа президент?
— Ты действительно не знаешь? — ГынХе сверлит испытующим взглядом. С трудом удерживаюсь от того, чтобы возвести очи к потолку. Отрицательно мотаю головой.
— Читай, — пододвигает ко мне бумажку. Это что? Рассматриваю.
Докладная записка. Сканирую строчки, пропуская официальные бла-бла-бла… ага, вот.
«…8 августа, в еженедельной программе Агдан-ТВ «В гостях у Агдан» госпожа Агдан высказала следующее мнение:
— Все владельцы и руководители фирм с пониманием и сочувствием относятся к мужской обязанности служить в армии. И тех же самых руководителей крайне раздражают женщины, вынужденные оставить работу ради рождения ребёнка.
В дальнейшем госпожа Агдан дополнила это утверждение:
— Мы с вами сейчас указываем бизнесменам страны на их ошибки, за которые расплачивается вся страна.
Таким образом, госпожа Агдан обвинила весь национальный бизнес в том, что это именно они виновны в катастрофическом падении рождаемости в стране…»
— Как раз это мне известно, госпожа президент, — гляжу вопросительно. Дело-то в чём?
— То, что в сетях поднялся небывалый шум, вам тоже известно? — едко спрашивает ГынХе.
— Известно. А слово «небывалый» по оценке нашего аналитического отдела явно избыточно. Некоторая истерика наблюдается, чуть больше, чем по поводу неудачной футболки какого-нибудь айдола**. Когда девочку-айдола ловят на свидании с каким-нибудь парнем, шуму бывает и больше, госпожа президент.
Госпожа президент молчит, продолжая копить недовольство.
— Так что простите, госпожа президент, до сих пор не понимаю, в чём причина ваших волнений. Но обещаю, ситуацию я исправлю. Вернее, заморожу. Проблема всё равно стоит, и решать её надо.
— Каким образом вы их успокоите? — размыкает уста президент.
— Сделаю экстренный выпуск той же передачи…
— Извинитесь за неосторожные слова… — подсказывает ГынХе.
Вот что у них за мания? Чуть что, извинятся и каятся. Любимая национальная забава.
— Не вижу оснований извиняться, — соглашаться на всякую хрень ищите дураков в другом месте, — к тому же это не поможет. И будет крайне неуместно. Я сделаю по-другому.
— Как?
— Позвольте не углубляться в подробности, госпожа президент.
— Вынуждена настаивать, госпожа Агдан. Вы очень не осторожны, — президент сжимает губы.
— Переведу фокус недовольства нетизенов на них самих.
— Подробнее.
— Госпожа президент, вы хотите, чтобы мои усилия не привели к желаемому результату? У меня есть удручающе постоянно работающая примета. Если я поделюсь с кем-то своими планами, то они обязательно провалятся. Я и так сказала рискованно много. Если не получится, виноваты будете вы, госпожа президент.
Президент сверлит меня мрачным взором. Не выносят корейские начальники, когда с ними поступают так же, как они на каждом шагу. Ответственности за собственные действия как огня боятся. На подчинённых всегда сваливают всё. Только я ей не подчинённая.
— Ко мне приходила делегация руководителей крупных предприятий, — с явным усилием разжимает губы президент. Слава небесам, рожает наконец-то! Не прошло и часа, как мы добрались до сути дела.
— Они крайне недовольны вашими словами, госпожа Агдан, — припечатывает ГынХе.
— Опять я что-то не понимаю, госпожа президент, — если живёшь в Корее, первым делом учись увиливать и переводить стрелки. — Они недовольны мной, но почему-то приходят к вам. Мне они ничего не говорили. Никто ни единого словечка. Ни очно, ни по телефону.
Неожиданная для неё мысль сбивает ГынХе с толку. А действительно, — прямо читаю с её с виду непробиваемого лица, — почему они не выказали своё раздражение напрямую Агдан?
Кстати, у самой возникает ряд неясностей. Если чеболи побежали жаловаться на меня аж президенту, то кто я для них? Особа, приближённая к императору, к которой самим соваться боязно? Отсюда вопрос, щас я его задам.
И ещё одно. Почему «See group» молчит? Мы вроде не чужие, хоть и не без сложностей.
— А кто конкретно приходил на меня жаловаться, госпожа президент?