— Щибаль!!! — вопит СунОк, я снова взмахиваю стеком.
— Будешь орать, ещё раз врежу, — отпускаю её, но воспитательное мероприятие не закончено.
Раскачиваю стеком перед лицом сестры, которая, скривившись, трёт задницу.
— Я тебя чему учу? Сдержанности. А ты опять орёшь, как резаная? Подставляй задницу снова.
— Ты чего, совсем с ума сошла?!
— Опять вопишь? Буду бить, пока не научишься молчать. Мульча-а-а!!!
С самого начала знала, что она мне понадобится. СунОк, между нами девочками говоря, дура дурой. Но хитрая, когда под задницей подгорает. Поэтому, придя домой, тут же побежала в спортзал стек прятать. Глупости. Как будто я у Чжу ремень не могу позаимствовать.
И вот прибегает она к спортзалу, а у дверей Мульча сидит. И смотрит, не мигая. СунОк пробует применить сюси-пуси, фиг ей. Мульча начинает грозно выть.
— СунОк, иначе ты не изменишься, ты слишком тупая.
— Чего это я тупая? — кривит губы онни.
— Была бы не тупая, словами бы всё поняла. А была бы совсем умная, и объяснять бы не пришлось. А до таких тупых, как ты, доходит только через задницу. Давай, не брыкайся. Время идёт. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Будешь сопротивляться — штрафные удары назначу.
Воспитательная идея вот в чём. СунОк должна сдержать крик, когда я ей врежу. Так глядишь, сдержанность и выработается.
— Ш-ш-и-и-х-шлёп! — говорит стек. СунОк давит крик и глухо стонет. Ну, слава небесным апельсинам! Можно и к тренировке приступать.
28 августа, воскресенье, время 10:05.
Агентство «Music Modern», репетиционный зал.
— Ну, девочки, выручайте, — оглядываю десяток смущённых и хихикающих девушек-фанаток.
ГаБи запросила помощи. Её авторитета не хватило, чтобы уболтать на авантюру даже самых преданных фанаток. Сначала подумала, что ей дара убеждения не хватает, но чтобы мне, нет, не то, чтобы отказывают, но соглашаться не спешат.
— Девочки, давайте так. Кто согласится, сфотографируется со мной и ДжиХён, сделаем плакат в единственном экземпляре и подарим с нашими автографами.
А вот это ломает все бастионы стыдливости. Слишком велик соблазн. Правда, затребовали ещё ХёМин и СонЁн. Не проблема, берусь за телефон, но тут девчонки дружно запротестовали. М-дя, это я не подумавши.
— Хорошо, девочки. Тогда не будем мешать тёплое и зелёное, работу и… другую работу. В следующее воскресение приходите в это же время. А ХёМин, СонЁн, ДжиХён и БоРам я предупрежу.
— ИнЧжон тоже! — раздаётся писк одной из тянок.
— ИнЧжон не обещаю. Она не мой работник. Захочет — приедет, не захочет — извините. Условия те же. Выбираете любых двух, фотографируетесь с ними, мы делаем плакат в единственном экземпляре и дарим вам. Да, с автографами тех, кто на плакате.
— Всё! — хлопаю в ладоши. — За работу!
Девушки одна за другой получают у меня шортики, — они все разных цветов, это важно, — идут в гримёрку. Там ГаБи делает несколько кадров, засунув смартфон под юбку. Мы потом выберем. И представляю, какой жеребячий ржач будет в «Змеином гнезде», которое возьмёт эти снимки в работу. ЧжуВон со своей службой безопасности пусть отрабатывает контакты. Пустые хлопоты, на мой взгляд, но чего на свете не бывает. У СунОк несколько десятков контактов в телефоне, её работницы, подружки студентки, которые перестали быть подружками. Соседки по старому адресу, короче, всякой твари по паре. Кстати! Надо дать кое-какой совет СунОк и ЧжуВону.
*Исуль Тхок Тхок БогСуна — слабоалкогольный напиток крепостью всего 3 градуса. Газированный напиток с запахом и вкусом персика.
Окончание подглавы.
Глава 9.2
28 августа, воскресенье, время — 13:15.
Особняк Агдан, общая комната.
— Ой, да ладно тебе, мам! — прерываю причитания мамы по поводу бесстыжих, которые тешат свои похотливые глазёнки, подныривая видеокамерами под юбки невинных девушек.
Мы сидим все вместе, обедаем. Что-то Чжу серьёзен и молчалив. Он к своим ездил, чем-то его там загрузили.
— Ничего страшного не случилось. Когда я на сцене выступала с коронками, мы чуть ли не полуголые на сцене отплясывали. Подумаешь, узнали, какого цвета у неё шортики. И что? Про цвет моих трусиков вся Корея два года в курсе была…
— Юна! — мама замахивается на меня, но я предусмотрительная, сижу за мужем.
— Ты привычная, — бурчит СунОк, — а мне стыдно…
— Стыдится надо того, что ты избивала меня и рёбра пинками ломала, а не всякой ерунды, в которой ты даже не виновата, — парирую я.
— Юна, прекрати! — опять шумит мама, СунОк набычивается.
— Слушай, Чжу, — вспоминаю идею, которую придумала ещё в агентстве, — надо СунОк срочно сменить симку. Новый номер она даст только нам и своим работницам. Так мы сразу разделим всех подозреваемых на две части.
— Холь! — ЧжуВон смотрит на меня с уважением. Сразу всё понимает, в отличие от моих куриц. Те требуют разъяснений. Мне не жалко.
— Если шантажист перезвонит по новому номеру, то, значит, он связан с кем-то из твоих работниц. Если нет, это кто-то из твоих бывших подружаек-ёнесаек.
За дело мы принимаемся сразу, не откладывая в долгий ящик. Делаем заказ в магазин, можем себе позволить. Через полчаса симку доставляют. Ещё через полчаса СунОк заносит наши номера и своих работниц на новую симку.
— Юна, а почему ты сейчас не требуешь, чтобы я тебя на руках отнёс? — ЧжуВон вопрошает меня на лестнице, мы идём в его рабочий кабинет. Что-то он мне сказать хочет.
— У тебя сразу распутные мысли появляются, а днём секс под запретом.
— Выходной же… — бурчит пацак.
— Так ты меня чего позвал? На маленькое совещание или просто уединиться хочешь? — на вопрос ребром отвечать сразу он не готов.
В кабинете.
— Разговор с отцом у меня был, — начинает ЧжуВон. — Немного туманный. Некто из самых влиятельных чеболей, — не спрашивай кто, не знаю, — попросил отца передать тебе, что они не очень довольны твоими неосторожными публичными высказываниями.
— Некто важный, — резюмирую по размышлении, — обращается к твоему отцу, чтобы он передал мне через тебя своё неудовольствие. Похоже на испорченный телефон.
— Что такое «испорченный телефон»?
Приходится рассказывать про эту игру, которую вдруг затевает со мной некто важный, пожелавший остаться неизвестным.
— Обратная связь подразумевается? — этого ЧжуВон не знает. Это как понимать? Некто важен настолько, что его моя реакция не интересует?
— Давай подумаем, что делать и как.
— Это не только слова, — ЧжуВон будто решается сказать о чём-то. — Я никак не могу купить кинокомпанию. У нас немало таких, на грани банкротства. Уже третья компания требует за контрольный пакет акций какие-то ненормальные деньги.
— Подожди-ка, — высчитываю даты, — ты начал переговоры с первой задолго до того шума с чеболями.
— Первая компания могла и сама по себе от реальности оторваться. И они столько не требовали, как третья.
Требую подробности и получаю. Вторая вдруг передумала продаваться. Третья запросила двадцать пять миллионов долларов. Совсем охренели.
— На них ещё долгов висит больше миллиона долларов. Они в таком положении, которое не позволяет такую роскошь, как капризы. И вдруг стоимость их акций резко подскакивает. В два раза. Значить это может только одно…
— Кто-то начинает скупать помимо нас. Ты много затратил?
— Нет. Сотню тысяч долларов. Как цены подскочили, я скупку прекратил.
— Продай их по двойной цене, — требую я, — с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Хорошо. Но разговор с отцом заставляет глядеть на всё происходящее совсем с другой стороны. Это не случайность, нам целенаправленно мешают.
И этот кто-то тот самый некто важный. Неудовольствие которого проявляется так многообразно.