— Он что, всегда такой? — пора переходить к делу, но надо разобраться. — Актрисы на него не жалуются?
— Никто не жалуется, — отмахивается Стив. — Как-то благосклонно девушки к нему относятся. Он их своими приставаниями только забавляет и веселит.
— Давай Винкельхока посмотрим, — предлагаю и тут же останавливаю Стива, что потянулся к телефону. — Подожди, надо приготовиться.
Самое трудное в подготовке объяснить задачу одному из своих на английском. Иногда страдаю излишним перфекционизмом, можно и на корейском, но хочу скорейшего включения своих людей в процесс.
— Стив, заранее прошу. Я буду у вас исключительно наездами, так что с моими ребятами будешь сам разбираться. Просьба вот в чём: больше терпения, и если захочешь назвать их тупыми узкоглазыми обезьянами, то делай это не вслух.
Стив ржёт, в этом деле его не поддерживаю.
— Английский они знают весьма условно. Поэтому простыми фразами с ними разговаривай. Примерно так: возьми ту штуку, — и пальцем покажи, — и поставь туда, и опять пальцем. Сложные лексические конструкции употребляй, чтобы они знали, куда стремиться, но понимания не жди.
— Усложняете мне работу, мэм, — изображает фальшивую озабоченность Стив.
— Перестань! Ты — руководитель и обязан уметь обращать любую ситуацию на пользу дела.
Пока мы беседуем, мои парни и ребята Стива выстраивают диспозицию. Можно звать Арнольда.
Когда он входит в помещение, сбоку сзади от него резко бахает. Сначала я предлагала уронить что-нибудь тяжёлое, но Стив велел своим просто протащить туда звуковую колонку, через которую включили резкий звук в виде громкого хлопка. Надо отметить, что это не звук выстрела или чего-то такого. Особо это подчёркивала…
Арнольд не испугался. Он резко и ловко, как на шарнирах, оборачивается влево всем телом. Там группа парней возится с оборудованием и не обращает ни на кого внимания. Вполне адекватная у актёра реакция. Вот только неправильная, потому как человеческая.
Стив приглашает его за столик и после знакомства, начинаю втирать ему высшую политику.
— Арнольд, ты неправильно среагировал…
Ловлю себя на том, что я буквально наслаждаюсь аурой свободного общения в американском стиле, свободном от очень многих условностей. В английском отсутствует даже разделение «вы» и «ты». Сравнивать с азиатской многоступенчатой градацией общения, которое зависит и от пола, и от разницы возраста и других факторов статуса, просто невозможно. Тут и лексика, и глубина поклонов и сложные стереотипы поведения.
Актёр внимательно меня слушает. Отсутствие множества условностей не мешает ему воспринимать мои слова, как глас свыше. Плачу деньги, значит, заказываю музыку и танцую всех.
— Сейчас я покажу тебе, как ты обязан был среагировать, — прохожу к выходу, даю отмашку.
Громко хлопает, моё лицо остаётся неподвижным и непроницаемым. Не меняя положения тела, неторопливо поворачиваю голову, оцениваю обстановку, иду дальше однообразным механическим шагом.
За столиком поясняю:
— Слышите резкий звук. Анализируете буквально в короткую долю секунды. Во-первых, не похоже на выстрел любого оружия, характеристики которого есть в вашей базе данных. Во-вторых, не получено ни одного повреждения. В-третьих, событие, возможно, несущее угрозу, уже произошло. Первоначальный вывод: угрозы нет. Всё это надо прогнать в одно мгновенье, не меняя выражения лица. Зритель это почувствует неосознанно.
— Зачем тогда мне поворачивать голову? — уточняет Арнольд.
— Исключительно для оценки обстановки. Всё, что вас окружает должно быть оценено со всех сторон. Прежде всего, в смысле возможной угрозы. В нашем случае приходите к выводу, что оборудование и персонал потенциально могут маскировать настоящую опасность. В программе зашито, что потенциальные угрозы должны учитываться, но не в боевой обстановке активная реакция на них не рациональна. Бездушная рациональность — главная доминанта вашей управляющей программы.
Арнольд медленно склоняет голову. Лицо его неподвижно, Стив смотрит с одобрением.
Когда он уходит, кладу перед Стивом несколько листов.
— Изменения сюжета. Введём новую линию. Погоня будет двойной, за терминатором затеет погоню крутой полицейский…
Стива это не радует, досадливо морщится.
— Юна, мы так не договаривались…
— Стив, за те деньги, что я тебе плачу, ты каждое моё слово должен на лету ловить, — подумав, добавляю, — и за бутербродами для меня бегать.
Короче, бунт на корабле подавляю. Стандартный гонорар американского режиссёра за фильм — миллион вечнозелёных. За десять миллионов, — на самом деле, там сложнее, но если не углубляться в детали, то именно так, — Стив должен мне тапочки в зубах носить.
Мне нужно внести в расходы по первому фильму огромные издержки за второй. Близким к идеальному был бы результат сам-на-сам. Сколько вложил, столько получил. Или с небольшим приварком. Не хочу я своему гениальному, но жадному режиссёру платить проценты с выручки. Но придётся. Потому и ввела эту линию со второй погоней, чтобы облегчить выпуск второго фильма, но уже без Стива.
Сливки сниму со второго фильма. Жуткие расходы на спецэффекты «Терминатора-2» спишу на первый фильм. Все не удастся. Жидкометаллические эффекты не втиснешь. Но многие сцены в стиле экшн вполне. Держись, Америка! Свой миллиард я с тебя срежу!
8 октября, суббота, время 14:05
Сеул, ресторан среднего уровня.
— Ёксоль! — вскрикивает один из четырёх мужчин за уставленным явствами и бутылками столом. — Проклятые журналюги, сожри их кумихо!
Настроение коллег ХиГуна и его самого было близко к похоронному. Он всегда стоял на стороне таблоидов, когда они выдавали нечто скандальное про известных людей. Это справедливо. Ведь если ты смог заработать большие деньги и добиться славы, это не значит, что ты можешь позволить себе всё. И вот он заработал так, как никогда в жизни и неожиданно прославился.
Поймали их прямо у выхода из здания. Небольшая толпа энергичных и бесцеремонных людей. Все мужчины, что понятно. Манеры у всех такие, что любую, даже очень зубастую даму, быстро затопчут. А поди ещё найди энергичную и стервозную девушку в Корее. Они там отсутствуют, как вид.
— Скажите, вам уже пришли деньги, на которые суд оштрафовал Агдан в вашу пользу?
Перед ХиГуном уже маячит микрофон, а говорит среднего роста, полноватый, но шустрый мужичок очень быстро. Так быстро, что ХиГун скорее по интонации и нескольким словам понимает, о чём речь.
— Да, пришли…
Позже, сидя в ресторане, ХиГун размышлял, может, надо было соврать и сказать, что не пришли или не знает. И пришёл к выводу, что эти гиены от него всё равно не отстали бы…
— Скажите, а как вам удалось добиться решения суда в свою пользу?
— Я здесь ни при чём, — выставляет руки в защитном жесте ХиГун, — у меня был хороший адвокат и суд решил в мою пользу.
— Как вы додумались подать в суд на Агдан? Вы — простой человек, а она — известная и влиятельная личность?
— Друзья посоветовали… — вот за эти слова ХиГун позже клял себя всеми словами.
— Какие друзья? Которые рядом с вами? — группа мгновенно распределяет внимание по всем остальным, перед каждым возникает микрофон.
Коллеги ХиГуна испуганно пятятся и стараются укрыться за спиной ХиГуна.
— Это не друзья, это коллеги… — смятение охватывает ХиГуна, он начинает сбиваться, — то есть, друзья, конечно, но посоветовали другие друзья.
С видимой неохотой журналисты отстают от коллег ХиГуна.
— А кто вам помогал? Вы же не хотите сказать, что самостоятельно добились через суд выплаты вам ста тысяч долларов за один синяк? — задаёт новый неприятный вопрос полноватый и шустрый. Вроде он из «Sportstep»…