Не дотянувшись до глаз, я изо всех сил рванул этого выродка за нос, кажется разрывая воину ноздрю и заставляя его закричать от сильнейшей боли. Заливая меня кровью, он попытался ударить головой, а потом и укусить, но я подставил предплечье, смягчая эту атаку и позволяя ему вгрызться в мою руку. Его кулак саданул мне в ухо, оставляя в голове громкий комариный звон и сильную тошноту. Он хотел повторить этот удар, но я уже оттолкнулся от левой стены и вывернулся из-под его туши, словно скользкий речной змей. Затем толкнулся уже обоими ногами и, заламывая этому выродку руку, перевернул уже его на спину. Принял на плечо удар свободного кулака и перехватил его как смог, выгадывая себе мгновение. А после, не дожидаясь пока он опомнится и начнет охаживать меня коленями в бок… поспешил и вцепился в его глотку зубами. Откусил и оторвал кусок кожи, вгрызся еще раз пытаясь закусить какую-нибудь важную жилу, но получив коленом в бок сделал невольный вдох и едва не захлебнулся чужой кровью и сильно закашлялся.
Понимая что так ничего не добьюсь, отпустил чужой кулак и заходясь кашлем, ударил ему по лицу… метко попадая по хрустнувшему носу. Вдохнув собственную кровь он кажется начал захлебываться ею, при этом не забывая охаживать мои ноющие от боли ребра коленями. Но после третьего удара противник резко ослаб и забулькал горлом, когда я вырвал из его шеи кусок чего-то жесткого, а затем еще раз саданул кулаком ему в лицо, окончательно вминая остатки носа вглубь головы. Чувствуя боль в зубах и стремительно ослабевающее сопротивление врага, в последний раз вгрызся в его глотку. И лишь с запозданием осознав что он наконец-то перестал дышать, позволил себе обмякнуть на чужом теле.
Отвалился от него, словно пиявка. Сплюнул прямо на изгвазданную кровать сгусток густой горячей крови…, а затем практически мгновенно уснул, более не чувствуя тревоги и не думая ни о чем.
Глава 10
Удивительно, но у меня ничего не было сломано. Отбитый и сильно ноющий бок, распухшее ухо и несколько ссадин на лице — вот мои немногочисленные травмы после жестокого сражения в кровати. Хотя, еще удивительнее было то, что к нам на шум так никто и не заглянул чтобы меня добить. Никого даже не смутила лужа крови натекшая из двух ублюдков с пробитой грудью и головой, начавшая выливаться в общий коридор казарм. Скорее всего, никто этого не заметил из-за утренней темноты, но надеяться на то что это неведение продлится еще долго не стоило, поэтому я поспешил подняться и первым делом вооружиться.
Подвесил на пояс три топора и скинув с себя липкую, пропитавшуюся кровью рубаху, подхватил за ворот ближайшего к двери воина и потащил его на улицу. Большинство бойцов наверное уже отправилось на утреннюю тренировку, поэтому первая встреча с живым человеком случилась лишь когда выволакивал из комнаты тело с прогрызенным горлом. Выглядел я наверняка приотвратно, поэтому не было ничего удивительного в том, что мужик принял меня за какое-то кровавое чудовище и набросился с мечом. И лишь после того как он принялся гоняться за мной, а я кричать о том что еще человек, в поселении поднялась небольшая суета, из-за которой все наконец-то узнали о трех мертвецах, лежащих у порога казарм.
Судя по хмурым взглядам собравшихся на шум воинов и командиров, они явно хотели меня прибить и положить рядом с той троицей, но метательные топоры на поясе останавливали их от этих глупостей. Поэтому мужики просто дождались возвращения с тренировочного поля нескольких лучников и лишь когда те изготовились к стрельбе, направляя на меня стрелы, принялись высказывать мне свои ’’очень разумные’’ требования, которые я парировал отказом, тоже беря в руки оружие и готовясь к кажущемуся неизбежным бою.
— Брось топоры и сдавайся! — приказал один из местных старшин и был мною послан сношаться со степными шакалами.
— После того как на меня напало ночью сразу трое ваших друзей, я теперь их выброшу только вам в головы или когда помру. Так что иди лучше в колодец этот бред покричи, так все равно больше толку выйдет — такой ответ никому не понравился и один из лучников натянул тетиву, готовясь стрелять…, но практически тут же передумал, когда мой топор пролетел всего в двух пальцах от его уха, заставляя его резко передумать и спешно отойти подальше.