— Мастер метания топоров. В последнем бою убил почти полсотни степняков — с большим запозданием пояснил Виркон, ну а я все же не выдержал и уточнил у своего спутника, чего он так неожиданно разговорился. Правда от него самого ничего кроме пожатия плеч так и не дождался и получил ответ лишь от печально рассматривающего свое оружие стрелка.
— Он нормально может разговаривать только с теми, кого хорошо знает, так что приготовься к долгой тишине и молчанию. Будешь общаться только с жуками и самим собой больше десяти дней, пока мы вас опять не сменим — с явным злорадством проговорил стрелок и его усмешкой поддержал еще один мужик, заросший бородой и иным волосом, выбравшийся из какой-то неприметной норы. Увидев его, я невольно почесал свой подбородок, припоминая совсем позабытый зуд. А затем, подумав немного, все же представился обоим разведчикам.
— Я Лиар. Перерожденный. Неплохо владею топором. Сам тоже не болтливый, так что как-то переживу одно десятидневье в молчании. Можете за меня не беспокоиться.
— Да мы и не собирались. Все больше о Вирконе и себе волнуемся. Не хотелось бы потом, когда приехали бы вас сменять, увидеть его мертвым или хуже того, попасть в засаду степняков. Его прошлого защитника, Бурака, мы хорошо знаем и уверены в нем, ну а ты… — не договорив, лучник досадливо махнул рукой и, так и не сказав имени, предложил своему бородатому другу идти собираться в путь. После чего они сразу направились к норе, чтобы вытащить из нее пожитки. Мы с толмачом тоже скинули с наших скакунов бурдюки с водой и мешки с едой, давая лошадкам возможность немного отдохнуть и пожевать редкую в степи зеленую травку перед отправкой в обратный путь. Ну а закончив с этим я тоже поспешил сунуться в берлогу наблюдательного поста, чтобы осмотреться и расспросить мужиков о быте…, но забыл что хотел уточнить, неожиданно ввалившись в довольно большую и уютную землянку с прочной деревянной крышей, маленьким столиком и парой лежаков. Да, втроем внутри уже стало тесновато и нам постоянно приходилось толкаться плечами, тихо ворча друг на друга.
— Вот! Смотри сюда — видимо желая убрать меня в сторонку, требовательно позвал недоверчивый стрелок, указывая на одну из торчащих из стены странных труб — Сейчас она закрыта. Нужно прокрутить ее несколько раз вправо, чтобы защищающая линзу заслонка ушла в сторону. И когда сделал это, сможешь увидеть все в том направлении вплоть до горизонта. Линия обзора узкая, но подзорную трубу можно вертеть из стороны в сторону, в пределах ее крепления, осматривая немалый кусок степи. И такая штука есть у каждой стены по четырем направлениям. Открываешь, быстро осматриваешься, чтобы не привлекать внимание бликами линзы, закрываешь и переходишь по кругу к следующему. И так почти постоянно по очереди, распределив между собой время дежурства. Заслонку обязательно закрывай! Если песок линзу поцарапает, поменять ее будет непросто, да и дорогие они очень из-за того что их сложно делать — показав несколько раз как все делается, он позволил мне посмотреть в эту самую трубу, поражая дальностью и широтою взгляда, усиленного этой чудной преспособой. Ну а когда ему, видимо, надоело ждать, он со словами «еще успеешь насмотреться» оттащил меня от трубы и потребовал выметаться из землянки, чтобы не мешать им собираться.
Удовлетворив свое любопытство и примерно поняв как тут все работает, я не стал спорить с этим злым лучником и вылез обратно, под жаркий свет местного светила. Смотреть в эти трубы я в ближайшее десятидневье и правда буду очень много, поэтому пока можно было никуда не торопиться и помочь своему неразговорчивому спутнику напоить лошадей. Иных дел у нас пока не было.
Глава 19
Скука. Терзающая нутро и разум посильнее новой десятки в характеристиках скука. Этот умник вместо части еды прихватил с собой большую стопку каких-то книг и отдавал весь свой отдых на их изучение или сон, кажется еще сильнее отдаляясь от меня. Потратил целых несколько слов на просьбу не прикасаться к торчащим из стен штырям с маленькими колокольчиками и на этом закончил наше ´´бурное´´, кажется больше ни разу не открыв рот.
Я же, не имея такого хорошего способа отвлечься от всего и в первый же день устав от наблюдения за степью через трубы, просто взялся доводить себя до изнеможения показанными инструктором упражнениями. Стараясь не думать ни о чем, повторял их до тех пор пока не падал без сил, после чего давал себе одну или две сотни ударов сердца на отдых и начинал все сызнова. И делал так до тех пор, пока просто не проваливался в темноту сонного забытья.