Чувствуя как стремительно уходят слабость вместе с болью и не понимая что вообще со мной происходит, я продолжал бежать вперед. Ощущение вернувшегося здоровья наоборот напугало еще сильнее и, заставляя думать что это мой предсмертный бред, принуждало меня лишь ускорять свой бег. Страх. Непонимание. Я не знал что и думать, поэтому позволил себе расслабиться лишь тогда, когда почувствовал прикосновения перехвативших меня на воротах деревенских стражей. А затем просто расслабился и безвольно повис на их руках. Они что-то спрашивали и куда-то тащили меня, но я их уже не слышал. Или просто не хотел слушать. Напряжение скоротечного боя наконец-то отпустило меня и я, перестав глазами и мыслями цепляться за окружающий мир, трусливо нырнул в темноту забытья. Трусливо сбежал, давая так необходимый отдых своему разгоряченному разуму.
Глава 11
— Да успокойся ты, оглашенная! Жив он. Жив, говорю тебе! Уже два раза проверил его и ни одной царапинки не нашел. Вон, только вся одежда подрана, будто с колючими кустами весь день дрался — пробивался сквозь дрему слишком громкий голос нашего деревенского целителя. Этот горлопан мог и до мертвого докричаться, поэтому было даже не удивительно что я из-за него не мог услышать ответных слов Олии. Хотя, наверное и к лучшему. Мне отчего-то не хотелось смотреть ей в глаза будучи в таком побитом состоянии. Поэтому и не стал показывать что пришел в себя и просто дождался скорого окончания их разговора — Давай, давай. Иди уже! Не мешайся тут мне! И принеси ему потом какую-нибудь одежду, а то та что на нем только на выброс и годится. И сапоги его забери, почисти! А то я даже не знаю в чем он их умудрился изгваздать.
Я вновь не услышал что лекарю ответила дева моего сердца. Лишь понял что она покинула его дом и наконец-то расслабился. А затем, мысленно принялся ощупывать свое тело. Напрягал и расслаблял разные мышцы, пытаясь обнаружить источники возможной боли… и, к своему удивлению, не находил их. Даже побитые и, кажется, потрескавшиеся ребра не отозвались на мои потуги, заверяя меня в том, что тело полностью здорово. А через пару мгновений, это же вновь подтвердил вошедший в комнату целитель.
— Да расслабься ты! Твое тело полностью здорово. Вон! Даже старые мозоли с рук пообсыпались. Так что радуйся что боевое владение открыл. Без этого точно бы по пути в деревню помер — заверил меня Кирдот, а после, резко повышая голос, прикрикнул — Поднимайся уже! Я чувствую что ты не спишь! — от такой неожиданной атаки голосом я невольно дернулся, а затем, понимая что уже нет никакого смысла запираться, наконец-то открыл глаза и сел на кровати.
— Это ты меня так магией залечил? — приветственно кивнув слишком громкому лекарю и осматривая себя, пораженно уточнил я, и правда не находя на себе ни единой царапины. Даже все оставшиеся лохмотья с себя снял и внимательно изучил свой помятый бок, на котором не нашлось даже малого синяка.
— Ты что, совсем дурной? Полез в воины и ни разу не слышал про свою привилегию? — мягко говоря, удивился молодой целитель, хлопая глазами и задумчиво потирая, кажется, никогда не знавшую бритвы щеку.
— Так я и не воин, а лесоруб. Ну а боевое владение топором открыл лишь для того, чтобы постоять за себя в лесу.
— И правильно сделал — стряхивая в коридоре с куртейки севший на плечи снег и заходя в комнату, заявил тот, кого я точно не хотел увидеть, при этом с печалью осознавая неизбежность нашей встречи. Не обращая внимания на раздраженный взгляд Кирдота, старшина деревенских воинов прямо в обуви пересек лекарскую и сел на соседнюю со мной кровать — Наша привилегия это полное исцеление и возврат к идеальному для своего возраста состоянию после получения нового ранга развития в бою. Так мы, собственно, и развиваем личные характеристики. Только в настоящем бою и никак иначе. Да и естественный рост характеристик за счет мирных профессий у нас урезан более чем вдвое… И, судя по тому как скривилось твое лицо, ты, маленький лесоруб, это уже прочувствовал.