За окнами успело стемнеть и обитатели халупы уже вовсю шуршали в поисках своей обуви. Маленький диодный фонарик в руке Озноба помогал им в этом слабо. Выбираясь из своего логова, Вася скорее слышал, чем видел, как Лаэрт настойчиво стучит черенком от лопаты в потолок:
- Молодёжь, подъём!
***
Лужи уже немного подсохли, но посматривать под ноги всё же приходилось. Лаэрт шёл во главе отряда, используя черенок в качестве посоха. Белеющий впотьмах черенок служил маяком для идущих следом. За Лаэртом шли Поджарый, Озноб и Вася. А замыкали строй студенты.
Вопреки ожиданиям, обычного для иных мест, вечернего умиротворения в Кооперативе не наблюдалось. С приходом темноты Дачи наполнились стуками, скрежетом, какими-то диковатыми песнями и совсем уже неясными по природе своей звуками. На общем фоне периодически мелькали, то отдалённые невнятные окрики, то настороженный шёпот где-то совсем рядом.
Чтобы добраться до вчерашних посадок, им предстояло пройти примерно полтора кооператива. Дальше планировалось идти по посадкам, чтобы не мозолить глаза, ни «дачникам», ни сектантам. Шли быстро и, на всякий случай, молча. Прошло всего каких-то минут пятнадцать такой ходьбы, и тёмный силуэт гребня посадок уже поднялся над домами. Вася даже осмелился высказать осторожное предположение:
- Похоже, до посадок дойдём без приключений.
И тут же откуда-то из придорожных кустов послышалось хриплое пение:
...Ты всем о себе расскажи
Как нос прищемился меж щёчками
Как глазики лбом заросли
Как лицо своё в уши укутавши
Стояла, ждала опохмел
И вынесли чарку дырявую
Пальцетыком заткнута брешь
Пей-пей ты её окаянную
А выпивши чаркой заешь...
Все замерли, прислушиваясь к странным словам и гадая - разбудил ли обитателя придорожных кустов Васин голос, или «менестрель» давно поджидал их здесь, чтобы осчастливить своим пением.
Пение оборвалось так же неожиданно, как и началось. Кусты зашевелились, и на дорогу начало выползать что-то ужасное. Крупные конечности выпластались на дорогу, преграждая путь. Вслед за конечностями последовала какая-то нелепая, огромная, жутко смердящая голова. Вася напряжённо всматривался, пытаясь определить, где у этого чудовища глаза. Только когда чудовище захрипело, стало ясно - голова всё ещё в кустах, а то что они приняли за голову, не что иное как большая, страшная задница в каких-то жутких лохмотьях. На них медленно пятилось существо глубоко древнее и явно нетрезвое. Лаэрт с трудом удержался от того, чтобы огреть «чудище» черенком, плюнул, выругался и двинулся дальше. Нервно хихикающие Озноб и Поджарый обошли «чудовище» сбоку. Васе пришлось уже перешагивать раскорячившегося на всю дорогу «монстра». Студенты, хохоча и повизгивая, взялись за руки и перепрыгнули препятствие с разбегу.
Наконец отряд вошёл под сень высоких деревьев. К всеобщей радости внутри обнаружилась уютная, сухая и твёрдая тропинка. Лаэрт заверил, что она доведёт их почти до самого Бара. А сейчас именно туда им было и надо. Без телеги спешить к Бункеру незачем. От Бара к Бункеру протянута проводная связь, можно позвонить и получить расчёт за работу через Бармена. За вычетом стоимости телеги, это будет немного. Но через пару, тройку дней, после хорошего дождичка можно и за телегой сходить - прийти ночью, поправить, если что не так и тихонько назад покатить. С этим они уже могли справиться и без Васи.
Дальнейший их путь проходил спокойно. Вася даже немного заскучал. Некоторое разнообразие вносили совы, изредка шуршащие крыльями над головой и далёкие огненные всполохи со стороны Свалки. Василий поначалу принял их за зарницы, но Поджарый его просветил:
- Это Зона скверну отрыгивает. Уж такие почвы здесь непримиримо брезгливые. А может «ассенизаторы» сами поджигают. Они в борьбе за чистоту, и своим жизнями готовы рисковать, и чужими! Ох боюсь, как бы не спалили они когда-нибудь всю нашу Зону...
Остатки сухарей и воды давно кончились, клонило в сон, но долгих привалов не делали - всем хотелось поскорее добраться до Бара.
Как только начало светать, Лаэрт с уверенностью объявил:
- Уже близко. Сейчас посадки кончаться, а там - полями, всего километров десять.
Когда вышли в поля, зарядил дождь. Не проливной, но неприятный.
- Не мог что ли, пока по посадкам шли? - ворчал Озноб.
Пока доплелись до Бара, все промокли и промёрзли до дрожи, да ещё и устали. Так что в Бар они ввалились чуть не кубарем. В отличие от подобных заведений на Большой земле, местное в утренние часы не пустовало. В эту пору, как раз многие возвращались после грибных рейдов и ночной рыбалки. В Баре продрогших путников встретили приветственным гулом и фальшивым звоном жестяных кружек.