— Поясните, — потребовал я.
— Изменение фотографии будет слишком заметным, чтоб об этом не стало известно практически сразу. Одно дело слегка поправить цветовую гамму, и совершенно другое — внести концептуальные правки. Мировая Сеть переполнена всевозможной компьютерной графикой. И отличать поделки от подделок научились достаточно хорошо.
— И что мне теперь? Запереться в усадьбе и бояться людям на глаза показываться? — хмыкнул я. — Чтоб меня ненароком ни кто не сфотографировал.
— Это в любом случае невозможно, Антон Рутгерович, — успокоил меня Ормссон. — Вы публичный человек, и должны быть постоянно на глазах обывателей.
— Возможно вам, ваше сиятельство, наоборот следует быть более открытым? — предположил Капон. — Общаться больше с журналистами. Давать интервью, посетить несколько телестудий. Если народ будет знать вас лучше, он меньше станет верить во всякие небылицы.
— Вы тоже с этим согласны, господин Ормссон? — холодно поинтересовался я. Мне эта идея совершенно не нравилась. Судя по «честности» имперского телевидения, журналисты — такой народишко: чего не знают, то приврут.
— Да, ваше сиятельство, — кивнул Кнут. — Больше того. Следует создать персональную страницу в разделе княжества и завести аккаунты в социальных сетях. Сейчас, пока преобразования в княжестве у всех на слуху, есть отличная возможность создать у обывателей нужный ваш образ. После, останется лишь его поддерживать реальными делами.
— Боги! — вырвалось у меня. — Как еще и на это мне найти время?
— Полагаю, ваше сиятельство, — криво усмехнулся Ормссон. — Ваши бывшие одноклассники с удовольствием вам в этом помогут. Госпожа Баженова весьма подкована во всех тонкостях работы Сетевых ресурсов.
— Троллячье дерьмо, — прошептал я. — Ну почему предки не занялись этим Планом в те времена, когда Сети еще не существовало?
— Ответ очевиден, ваше сиятельство, — подхватывая меня под локоть, и отводя в сторону от навострившего уши Капона, так же негромко поспешил рассеять мое невежество Кнут. Капоны, конечно, как и сам Ормссон, знали, в части их касающихся, о существовании некоего главного Плана по возвышению Алтайского княжества. Глава службы безопасности, при его-то аналитическом складе ума, мог и вычислить, по уже свершившемуся, общее направление. А вот Слуг рода — Капонов — во все детали никто посвящать не торопился. Доверие тоже нужно заслужить.
— Ответ очевиден, Антон Рутгерович, — повторил Кнут, когда мы, по его мнению, удалились достаточно далеко для конфиденциального разговора. — Во времена ваших уважаемых предков, Алтай еще не находился в таком кризисе, как сейчас. Соответственно…
— С чего вы так решили? — не слишком вежливо потребовал я подробностей.
— Сейчас, как и прежде, как и сто лет назад, — тяжело вздохнув, принялся «разжевывать» мне Ормссон. — Основным источником доходов Алтайских князей были сборы с арендаторов, территориальные налоги — не слишком обременительные, кстати — и «щитовые» выплаты. Прежде этого было более чем достаточно, чтоб обеспечивать благополучную жизнь и правящему роду, и многочисленным служащим. И городской страже, и дружине, и прочим чиновникам, без которых управление обширными территориями было бы невозможно.
— Это понятно, — поморщился я. Экономику княжества я знал не хуже Ормссона. — Хватало еще и на строительство сети шоссейных дорог, и на многое другое.
— Именно так, ваше сиятельство, — кивнул Кнут. — Однако, со временем, направлений, куда требовались вливания из казны, становилось все больше, а источник дохода оставался неизменным. Кардинально выросла численность населений, что повлекло за собой необходимость адекватно увеличить число чиновников и полиции…
— Да-да, — отмахнулся я. — А еще империя требует, чтоб мы содержали еще и социальные структуры. Приюты, больницы для бедных и тому подобное.
— Ну, вот, — развел руками начальник СБ. — Даже заполучив в свои руки крупнейший мегаполис в Западной Сибири, бюджет княжества все равно остается дефицитным. Без существенных изменений, княжество не может обойтись. Сейчас, или никогда, ваше сиятельство. Только так.
С огромным трудом удержался от того, чтоб не хлопнуть себя ладонью по лбу. Все же было очевидным. Больше того! Если не мог включиться собственный мозг, старый Гуселетов не раз и не два указывал мне на то же самое. Может быть, не так лаконично и жестко. С помощью цифр и графиков, за которыми, как известно, людей не видно. Но вывод-то можно было сделать.