— Я думал, в этом городе эту роль играет полиция, — удивился я.
— Не без этого, — согласился тот. — Но это не отменяет наличия преступных сообществ, так сказать: классического типа. Уголовники, торговля запрещенными веществами, сутенерство, подпольные игровые дома или даже — бойцовские арены.
— И что? Думаешь, полицейские чины этим не занимаются?
— Уверен, что без их покровительства не обходятся. Но организовать — это одно, а получать мзду за лояльное отношение — совершенно иное. Все-таки сотрудники местного правоохранительного органа знают законы, и на каторгу не стремятся.
— А эти, — я легким наклоном головы указал на черные джипы. — Совсем больные на голову?
— Эти и на каторге выживут, — широко улыбнулся старик. — Как они сами утверждают: тюрьма — их дом родной.
— Странные люди, — улыбнулся и я. — Ну да Боги им судьи. Здесь-то им чего надо?
— Видимо и здесь у них есть свой интерес, — предположил воевода. — Так что, готовься Антонушко. Сейчас тебя станут пугать.
— Вот как? — еще больше удивился я. — Чем же, интересно?
— Понимаешь, — крутанул кистью матерый воин. — У обывателей сложилось впечатление о членах преступных сообществ, как о некой силе из тени. Невидимой, неожиданной, и от этого — страшной. Ну, вроде: сунет в толпе нож в спину наркоман какой-нибудь, и даже убегать не станет. Наркотики ему потом и в тюрьму доставят. По их, воровским каналам. А тебе уже будет все равно. Ты уже в ином мире. Вроде того…
— Нас с тобой это тоже касается? — поинтересовался я. В конце концов, старый воин столько сил потратил на то, чтоб пробудить у меня чувство опасности, что пристальный взгляд готовящегося убивать человека я, наверное, шагов с десяти ощутил бы. О воине в ранге ektemann и говорить не приходится. Эти люди вообще практически неуязвимы.
— Нас, — старый почесал нос. — Пожалуй, что и нет. А вот родные твои… мать с отчимом, сестры — эти да. Этим что-то может угрожать.
— И что теперь? — фыркнул я. — Позволим какой-то твари глумиться над собой?
— Боги не поймут, — вздохнул воевода. — Боги любят кровь.
— Пусть только дадут повод, — оскалился я. — Будет много крови во славу Богов!
— И позвони ка ты Ормссону. Пусть проверит номера этих авто. Кто такие, где живут, чем дышат. Стар я стал по притонам этих варнаков потом вылавливать…
— Рассказывай, — засмеялся я, припоминая тяжелую руку ветерана. — Мне бы таких старый еще с десяток, я бы всю страну к верху дном перевернул.
— И перевернешь, Антонушко, — легонько, даже как-то ласково, похлопал меня по плечу воевода. — Перевернешь. Коли на то нужда будет. Пошли что ли?
Из-за зеленых насаждений медленно выкатился автомобиль Капонов. Обычная серая рабочая лошадка. Без всякой вычурности и показного лоска. Хотя уж кто-кто, а эти могли себе позволить машины и гораздо дороже.
— Присмотришь за юристом, если что, — вроде бы как приказал я, с просящими нотками в голосе. Судя по количеству джипов, противников могло оказаться десятка полтора. А я был не настолько уверен в своих способностях в суматохе боя уберечь еще и почти постороннего человека.
— Легко, — кивнул старый воин. И продолжил уже адвокату. Вместо приветствия. — В случае чего, падай на пол, любезнейший. И ползи куда-нибудь в угол.
— Все настолько серьезно? — подслеповато сощурился тот, разглядывая большие черные авто. — Может быть вызвать…
— Кого? — хмыкнул я. — Полицию? Жандармов? Так еще ничего не случилось. Скажут: вот как вас убьют, так и обращайтесь…
— Но нельзя же вот так, взять и пойти внутрь, зная, что там может случиться что-то плохое.
— Почему плохое? — сделал удивленное лицо воевода. — Очень даже хорошее. Силовое решение трудного вопроса. Все, как мы с Антоном любим.
— Я все же, прошу прощения за смелость, решусь позвонить. Хотя бы старейшине, — неожиданно твердо заявил юрист.
— Как тебе будет угодно, — оскалился старик. — А мы пока пойдем. Раньше начнем, раньше закончим. Антонушко, ты бы пальто свое в машине оставил бы, что ли. Вещь дорогая. Обидно будет, коли испортится.
— Согласен, — едва удержался, чтоб не кивнуть. Пальто мне нравилось. Пачкать, или того пуще — рвать его мне не хотелось.
Мы со старым воспитателем не успели даже дойти до стеклянных парадных дверей особняка, как адвокат бегом нас догнал.
— Зерах Моимович сказал, что все мы, вся семья Капонов, вручили в ваши руки свои жизни и благополучие. И что мы не должны из-за всяких пустяков подрывать ваше доверие ко всему Роду.
— Хорошо сказал, — кивнул воевода. — Мудрый человек. Но ты, мил человек, все одно — поберегись. Это не твоя война.