Одноклассники засуетились. Те из них, кто еще не успел найти себе подходящее место в огромной комнате, торопливо плюхнулись там, где застал сигнал. Пусть для большинства этот тест ничего в жизни не менял, все-таки церемония была частью традиции. Последний урок в долгой Лицейской жизни. Опять же: если не себя показать, так хоть на людей посмотреть. Так, кажется, говорят славяне?
— Внимание! — постучав прежде карандашом по стеклянному графину, зычно выкрикнул Рославский. Как, в некотором роде — специалист по всему магическому, именно Ратимир Ратиборович был назначен главой комиссии на испытаниях по потенции. — Господа! Мы начинаем.
Последние шепотки и шуршание одежды стихло. Старшеклассники, которых от порога взрослой жизни отделяли считанные часы, приготовились к занимательному зрелищу.
— Итак! — продолжил «медведь». — Сегодня, в Трибогов день, одна тысяча сто сорок восьмого года, в присутствии правомочной комиссии, в Первом Сибирском Лицее проводятся испытания потенции. Согласно имперскому Закону, тестироваться будут все выпускники старшего класса. К шару подойдут даже те, кто считает, что никак не отмечен милостью Небожителей, или кому, в силу семейных традиций и обычаев, это делать не следует.
Легкий шум в классе. Что-то подобное Рославский уже озвучивал на последнем своем уроке. Но тогда это не звучало так жестко и категорично. Закон в империи выше традиций, но старые ряды и соглашения признаются более значимыми, чем даже уложения Кодекса. Не сомневаюсь, некоторые семьи имеют полное право не участвовать в этих развлечениях для обывателей, и проходят тестирование кулуарно. Если хорошенько покопаться в древних свитках, не сомневаюсь: я и для себя отыскал бы такое послабление. Только это не совпадало с моими планами. Согласно Великому Плану, я должен был выйти из безвестности ярко. Так, чтоб это сразу разошлось в народе. И ничего лучше, чем испытание на уровень Силы, и придумать было нельзя. Выход Силой — это так символично!
— Вызывать станем по одному. По фамилиям. В порядке, установленном предками для старших руских рун.
И это тоже было ожидаемо. На самом деле, и существовало-то всего два варианта: латинский алфавит, или рунная таблица. И если бы в империи снова была мода на все римское, победила бы латиница. Но в чести были деяния предков, русы — защитники славян, и эпоха морских походов. Значит — руны.
Буквы латинского алфавита — это графическое отображение звуков, а руны — по большей части — глифы — знаки-понятия, более близкие к иероглифам египтян, чем к греко-римской записи звуков. Тем не менее, это не означает, что рунами нельзя записывать звуки. В конце концов, даже в самой большой таблице, в старшем футарке, понятий в сотни тысяч раз меньше, чем вещей, что нас окружает.
В старшем футарке — полной таблице рун — двадцать четыре знака. В алфавите римлян — двадцать шесть. Так что, по большому счету, разницы не было никакой. Единственное, в латинице «L» двенадцатая. В первой трети. А в футарке — двадцать первая. И в моих интересах было выйти на испытание в конце, а не в начале. Хотя бы уже потому, что последнее лучше запоминается.
— Тот из вас, чья фамилия будет названа, выходит сюда. Встает сюда, накладывает руку на шар, и изо всех сил старается выплеснуть максимум энергии. После того, как комиссия засвидетельствует результат, испытуемый может быть свободным. Остаться, и наблюдать за испытаниями других, так же не возбраняется… Если не вопросов, то мы готовы начать.
Краткая, секунд на десять, пауза, и Ратимир Ратиборович выкрикивает первую фамилию. На «Ф». Потому, что футарк — это шесть первых знаков рунной грамоты.
Первые четверо так и не смогли из себя выдавить ни капли Силы, и под смех класса, вернулись на свои места. Уходить никто и не подумал. Зрелище само себя не посмотрит.
— Ромашевич! — сверившись со списком, объявил «медведь», и Вышата, осторожно, старясь не свернуть по дороге мебель, прошел к шару.
— Давай, великий маг! — выкрикнул с места Варнаков, и его свита дружно засмеялась.