— Нет там ничего такого, — хмыкнул я.
— А что там есть? — коварно улыбнулась Ксения.
— Там правдивая история, — сморщился я. — И именно поэтому, я пришел к вам, Злотан Чеславович. Так как просто не знаю, что мне с этим делать. На некоторые вопросы тестов я просто не могу ответить верно. Мне нужно…
— Юноша! — вскричал Богданов. — Все что угодно! Любые консультации! Мы с вами разберем заново всю историю империи, если хотите. Но я должен увидеть эти летописи. Узнать, что там!
— Проще простого, — непроизвольно дернул я плечом. — У меня есть фотокопии. Ну а самые первые записи я помню почти наизусть…
— Летов, — теперь историк уже почти рычал на меня. Причем, что больше всего удивляло — на сканди. — Вы испытываете мое терпение. Немедленно! Вы слышите? Я хочу их услышать немедленно!
— Да, пожалуйста, — сказал я. И все-таки уточнил: — Если у вас есть пара часов в запасе…
— Антон! — это уже Баженова. Этой, судя по всему, хотелось приобщиться к исторической правде. Личность летописца ее не интересовала.
— Ну, слушайте…
В озере, вспенивая спокойную — ни ветерка — гладь, игрались два молодых морских дракона. На что люди почти не обращали внимания. Гигантские змеи сопровождали караван судов уже давно. И, похоже, уходить в свои темные глубины пока не собирались.
В озере, вспенивая спокойную — ни ветерка — гладь, игрались два молодых морских дракона. На что люди почти не обращали внимания. Гигантские змеи сопровождали караван судов уже давно. И, похоже, уходить в свои темные глубины пока не собирались.
В знак того, что поход закончен, корабли вытащили на пляж. Далеко, в пяти сотнях шагов, на холме, зажигали огни славянские попутчики. Но и на это зрелище пришлые, занятые устройством собственного лагеря, не отвлекались. Обычное дело. После долгих недель в море, каждому захочется пройтись по твердой земле.
В серых сумерках, когда солнце уже скрылось за краем земли, но ночь еще не наступила, багряное пламя костров казалось ненастоящим. Словно бы нарисованным искусным художником прямо на пятнистых камнях широкого озерного пляжа. Еще не пугали бездонными провалами тьмы морщины на лицах людей. Еще не плясали кроваво-красные отблески на мордах вытащенных на берег рукотворных драконов. Лживое время, обманчивый огонь, чужой, неприветливый берег, молчаливые, опасающиеся сболтнуть лишнее, суровые люди.
— Смотрите, — неожиданно, так что остальные невольно вздрогнули, воскликнул, наконец, разрушив колдовство тишины один из пришельцев. — Смотрите же, ярлы, кого я привел за собой сюда. Смотрите, какие знатные воины сидят ныне с вами рядом у моего костра! Какие великие чародеи и искусные мореходы!
Один из тех, кого предводитель назвал ярлами, шумно выдохнул носом и нахмурил брови. Но промолчал. Ни честного эля, ни привозного вина «хозяин костра» гостям не предложил, а без горячащего кровь напитка, слова с великим трудом пролазят сквозь глотку.
— Смотрите же, кто сидит по правую руку! Кто не слышал о разящем дальше, чем летит стрела Хельги Орваре Гримссоне?! Смотрите же на моего друга и родича. Вот он… А тот, дальше — это ядоносный Торвард Эйтр, после ворожбы которого даже воронам не чем поживиться. И его названый брат Снорвейдр Синие Усы[52]. Немало беспечных наездников Морских Коней отправились в Нильфейм после встречи с этими славными мужами!
Конечно же, командиры достаточно крупных отрядов, владельцы сразу нескольких больших морских кораблей, слышали и о Хельге и об фризских вождях Торварде с Снорвейдром. Как и о сотнях и тысячах других именитых воинах Севера. Быть может, кто-то даже участвовал в одном с ними походе. И все равно, стоило новому имени прозвучать, все внимание обращалось наэтого человека. Хотя бы уже потому, что тот, может быть, станет прикрывать спину в ближайшем же бою.
— Смотрите! Этот, что слева. Еще один мой родич и великий воин — Годефрид Харальдсон, известный среди франков и ромеев, как Язва! А тот, Скъельди Клаксерк — вот кто действительно всегда готов позаботиться о корме для птиц Одина. Против же меня, тот, чьи губы всегда сурово сжаты — да это же знаменитый данн Ингемар Лейдт. Вот какие именитые ярлы сидят теперь рядом с вами у моего огня! Смотрите же, и слушайте! Теперь я, Хрёрик Хаукур[53], иным еще известный, как Хрёрик Фрисландец, открою — для чего призвал вас всех сюда. Поведаю, почему туземный бонд, которому ножны меча заплетают ноги, смеет меня, морского конунга, именовать наемником, и чем он заплатит за эту дерзость!