Первый наш с Ксенией выход в город как-то не задался. Нас с ней арестовала полиция.
А началось все… А началось все с того, что мои старики-воспитатели освоили видеосвязь. И конечно только для того, чтоб поговорить со мной. Уселись чинно перед камерой, и ну мне допрос устраивать на тему моей учебы в Лицее.
Шучу, конечно. Переживают они за меня искренне. У всех троих из родни только память осталась. Так что я им, можно сказать, сразу и за воспитанника, и за внука. Нет, сами они такого не говорили. И, уверен, не скажут. Но ведь такие вещи сердцем чувствуются. Так к чему пустое сотрясение воздуха?
— Что за люди в твоем классе? — невинно вроде бы поинтересовался эконом. — Хорошие ребята? Я знаю, ты не особенно быстро пускаешь чужих в свой круг, но все равно, дружить с кем-нибудь надо.
Рассказал. Как-то так вышло, что рассказал и о предложении мастерка. Вроде как в шутку. Чтоб посмеяться вместе. Так и вышло. Деды закхекали, заулыбались бесцветными губами.
— Золотой мальчик хотел принять в свиту серебряного, — констатировал чародей. — Так злато по двадцати к серебру идет.
Именно так, и тут не нужно быть экономом. За серебряную гривну в любом банке охотно отсыпят двадцатку золотом. Да только кто же станет менять. Белый чародейский металл силу магии охотно держит, а злато — как сито — сквозь себя пропускает без остатка.
— Что теперь будет, знаешь? — нахмурил брови воевода. — Ведь не попустит тебе твой мастерок. Мстить станет. Внутри может еще побоится, а вот на выходе — будь готов.
— Да я всегда готов, — хмыкнул я, и рассказал о занятиях гимнастикой. О том, какими глазами на меня одноклассники смотрели, и какими слабыми выглядели.
— Так за золото он и кого посильнее найдет, — поморщился эконом. Он вообще не любил говорить о деньгах. А особенно о том, что их вечно не хватает. — Таких, что и тебе ровней могут быть.
Старые манипуляторы. Как же я сразу-то не догадался! Вспыхнул тогда, нос задрал. Стал убеждать древних дядек, что они на совесть меня обучили, и что готов сломать любого, посмевшего встать на моем пути.
— А и сломай, Антонушко, сломай, — обрадовались деды. — Только без трупов. Трупы нам покаместь без надобности. А удаль свою молодецкую показывать надобно. И силу Богами дарованную в узде держи до времени. Ни к чему сейчас силушкой сиять пред никчемными людишками.
— Да я и не собирался… — угу, то так они не знали о моей… гм… скажем так: проблеме. Сила у меня была. И было ее много. Так много, что зачерпни я чуточку от нее, все равно море будет. И переплетения рун у меня такими насыщенными выходили, что вздумай я разжечь костер, полыхнуло бы все вокруг. На версту. Так мы с древними воспитателями пробовали и этак, но к шестнадцати годам я умел только воздвигать абсолютно ничем не пробиваемый купол вокруг себя. Ну и удерживать, прятать силу внутри, не позволяя ей сиять филиалом солнца в магическом зрении.
— Будь на чеку, воин, — прорычал на dansk tunga воевода, и отключил видеосвязь. А я даже ответы на свои вопросы не получил. Я ведь тоже… скучал по этим «тако же».
Беседа случилась за пару дней до выходных, и к моменту нашего с Ксенией похода, воспоминания несколько померкли. Скрылись за спинами казавшихся нескончаемыми тестов, сгладились бытовыми мелочами. Но в один миг вспыхнули в голове, стоило увидеть трех лбов и автомобиль с распахнутой дверцей у ворот Лицея. Сразу понял — эта делегация по мою душу.
А лбы это и не скрывали. Засуетились, задвигались, как только меня увидели. Один из них так и вовсе — широко распахнул руки, будто бы собирался меня обнять.
— Наконец-то, — воскликнул он. — Заставляешь себя ждать. Мы уж и не надеялись. Тебя, прямо-таки, жаждут увидеть очень серьезные люди, а ты в ясельках спрятался…
— Ты их знаешь? — удивилась Ксения. Аристократами лбы не выглядели. Сказать по правде, и образцом добропорядочного гражданина они бы не стали. Лет по двадцать — двадцать пять. Высокие, с накачанными мускулами, уверенные в себе. Но не воины. Мясо. Много о себе возомнившее мясо.
— Первый раз вижу, — криво улыбнулся я, припоминая пророчество старого воеводы. «Будь на чеку, воин»! О, да. Я готов. Но вокруг полно людей: куда-то по своим делам спешащих горожан, других школьников. На перекрестке, сразу за автобусной остановкой — ярким желтым пятном на снегу — патрульная машина полиции. Еще и камера лицейской Стражи, как назло, смотрела именно в нашу сторону.
— А ты, девочка, иди куда шла, — гнусаво, и от того, как-то глумливо, посоветовал Баженовой второй лоб. — Тобой мы займемся в другой раз.