Ксении, терпеливо поджидающей меня на входе в столовую, я даже как-то уже и не удивился. Кивнул, и позволил сесть за один со мной столик.
— Ты сегодня удивительно немногословна, — светски заметил я, отставляя прочь опустевшую посуду.
— Боюсь брякнуть чего-нибудь не то, — призналась девушка. — Этот твой… Капон. Адвокат. Так с тобой говорил… «Соблаговолите», «будьте так любезны»… Я думала, дворяне так только в глупых сериалах разговаривают. Теперь вот переживаю… Кто меня научит так выражаться?
— Зря, — хмыкнул я. — Переживаешь зря. Арон Давидович тоже умеет говорить… по человечески. А за высокий слог взялся только потому, что боится.
— Боится? — удивилась Баженова.
— Ну, или опасается. Не знает, как именно нужно со мной себя вести. Выбрал максимально уважительную манеру. Молодец. Заработал дополнительный балл.
— Гонорар стал чуть больше?
— Нет, — улыбнулся я. — Ты не поверишь, но Капон вовсе не взял с меня денег. Ни с меня, ни Варгова.
— Этот представительный мужчина… Он — кто? Твой отец?
— Опекун.
— Отчим?
— Нет, — резко выдохнул я. — Просто…
Едва удержался, чтоб не выкрикнуть «просто муж моей матери». Представил, сколько это вызвало бы вопросов, и к каким догадкам могло бы привести весьма наблюдательную дочь наемников.
— Просто официальный покровитель до моего совершеннолетия. Варгов даже моим имуществом не имеет права распоряжаться…
— А адвокат? Откуда ты его знаешь? Он работает на вашу семью?
— Капон? Нет. Адвокатский Дом Капон на нас не работает. Но, думается мне: был бы не прочь. Они прекрасно понимают, что такое сотрудничество обеспечило бы заказами на годы вперед. Вот тебе и причина, почему Арон Давидович так осторожничал.
— Ясно. Просто он показался мне таким… лютым. Ты заметил? Его же, что в полицейском участке, что в суде, боялись о дрожи в коленях. Ну и показал он себя… классно, в общем, вышло.
— Да, он молодец, — улыбнулся я. — Только… Ксения. Прошу меня простить. Я не хотел ввязывать тебя во все это. Сожалею, что так вышло. Еще и перед родителямитвоими показал себя каким-то злодеем. Подставил тебя.
— Ай, да брось… — поморщилась фрекен Баженова. — Не сейчас, так потом. Что-то мне не верится, что ты планируешь прожить спокойную, ничем не примечательную жизнь провинциального помещика.
— О, нет! — засмеялся я. — Этого точно не жди. Я намерен хорошенько встряхнуть это болото.
— Вот и я о том, — Ксения охотно поддержала мое веселье. Жаль, ненадолго. Ссоры с родными приятным времяпровождением не назовешь. Сам я в сознательном возрасте с родителями не ругался. А потом и не с кем стало. Но, тут ведь не нужно иметь беспредельную фантазию, чтоб примерить семейные дрязги на себя. — А мать больше завелась от того, что я напросилась к тебе в свиту. У нее, видите ли, были другие планы. Она, видите ли, иначе видела мое будущее. Будто бы, это будущее ее, а не мое!
— Я так понимаю, это тема давнишний повод для ваших ссор?
— Вроде того. Прости. Тебя-то это не касается… И извиняться тебе вовсе не за что. Думаешь, я не понимаю, кто именно нам эту экскурсию в полицейский околоток устроил? Да этот… Эта тварь уже успел похвастаться, как четко он «вернул в стойло» зазнавшегося деревенщину. Я ему ноги отломаю, и скажу, что так и было…
— Сломай, — лениво выговорил я. — Нас обоих, скорее всего, из Лицея выпрут. Но, где именно сдавать имперские экзамены, не так уж и важно. Не так ли? Придумаем что-нибудь.
— А тебя-то за что? — фыркнула девушка. А в глазах — ни единой искорки смеха. Актриса! — Сломаю я, мне и ответ держать.
— Забудь, — дернул я бровью. — Нет больше никаких «я». Помнишь? В суде было заявлено, что ты человек моей свиты, и я принимаю на себя ответственность за любые твои действия. Это было услышано и принято к сведению. А, скорее всего, и где-то записано. Теперь, Ксения Баженова ломает ноги зарвавшейся твари, а отвечает Антон Летов. Только так и никак иначе. Привыкай.
— Но я…
— Что — ты?
— Я не рабыня, чтоб за меня отвечал хозяин. Вот!
— Все верно. Ты не рабыня. Ты человек, стоящий у меня за плечом. Доверенное лицо и…
— И?
— И соратник, — широко улыбнулся я. — Воительница. Дева щита! Мы еще встряхнем этот мир так, что сами Боги удивятся! Ну, ты как? Готова?
— О, да! — в предвкушении облизнув язычком алые губы, воскликнула фрекен Баженова.