— Именно так, и только так. Учти, я вообще-то не великий мастер плетения этих словесных кружев. Учили меня, учили, да так неучем из дома и уехал. Но работу настоящих кудесников, к которым слова, словно кошки, к рукам ластятся, довелось видеть.
— Сложно как все у вас, — поморщилась девушка. — И непонятно. Интересы, услуги… Каждый так и стремиться кусок из зубов соседа вырвать… И этот твой Ашин такой же. Каждое слово, прежде чем сказать, измерял, взвешивал и признавал годным или нет. Каждое, Антон, слово! Каждый жест, гримасу и положение рук. Даже в начале, когда он будто бы сомневался в твоем праве приказывать, и это было заранее просчитанный ход. А еще, он тебя боится.
— Феноменально, — искренне удивился я. Ее выводам, конечно. Не поведению Шелтрана. Оно-то как раз было вполне предсказуемым. Дела затевались нешуточные, и шорские князьки хотели удостовериться в моей решимости. Страх Ашина-младшего — тоже понятен. Когда твое будущее в значительной мере зависит от шестнадцатилетнего оболтуса, поневоле начнешь бояться. — Поделишься способом? Как ты это все разглядеть сумела?
— О! — брови домиком и губы, повторяющие формой произнесенную букву. — Смотрите-ка! Никак это прямая просьба об одолжении?
— Молодец, — засмеялся я. — Именно просьба. Вдруг это ваша семейная секретная техника. Требовать я не считаю правильным, а завуалированные намеки ты могла бы проигнорировать. И — да. Готов оказать встречную услугу. В пределах разумного, конечно.
— Ты так меняешься, когда вот так начинаешь говорить…
— Как? — не понял я.
— Как аристократ из телевизора, — прыснула хриплым смехом в варежку Ксения. — Такой становишься… Будто по тонкому льду идешь. Напряженный и предельно внимательный.
— Удивительный язык, — кивнул я собственным мыслям после долгих — в целую минуту — раздумий. На сканди такое не скажешь: говоришь, как идешь.
— Да-а, — подбоченилась Баженова. — Мы, славяне, такие! Удивительные. И как только вам, русам, удалось взять над нами верх?!
— Тебе действительно это интересно, или это так, для украшения слов? — веселье словно вороновым крылом смахнуло. Порой историческая правда может быть опасна в настоящем.
— Для красного словца, — машинально поправила девушка.
— Ты меня поняла, — неожиданно для самого себя, грубо рыкнул я. Вопрос был не шуточный. Однако я прекрасно осознавал, что если Ксения станет настаивать, придется пересказать содержание изначальной семейной летописи. В оплату науки о способах как прочесть человека по лицу я и не на такое был готов пойти.
— Расслабься, твоя милость, — легкомысленно махнула рукой Ксения. — Загадки истории меня не вдохновляют. Тем более что у тебя там наверняка какие-нибудь секреты, или даже, чур меня, тайны имеются, обладание которыми мне и даром не нужно. А вот умение определить — как с кем разговаривать, мне бы пригодилось. Ну, из ваших… непростых… дворян.
— Договорились, — заставил себя улыбнуться. — Раскрывай свои «фамильные секреты» чтения по лицам.
Прежде был уверен, что Баженова за словом в карман не лезет. Во всяком случае, речь ее всегда была достаточно грамотной и понятной. С минимумом слов-паразитов и невнятных междометий. Жаль, что этого оказалось совершенно недостаточно, чтоб внятно объяснить мне принципы чтения по лицам. «Дрожание нерва на верхней губе» или каким-то особым образом дергавшиеся в сторону зрачки — это что, верные приметы? Рога Эйктюрнира[22]! Ее послушать, так выходило, что половина встретившихся нам прохожих — латентные маньяки, а вторая — прелюбодеи, алкоголики и казнокрады. Нет, учитывая здание Городской Управы, откуда эти господа выходили, был склонен девушке верить. Но вот сам я ничего такого разглядеть не мог. Оставалось только признать, что некоторые вещи сделать все-таки не в состоянии, и порадоваться, что имею вассала с уникальными навыками.
Наступила пора исполнять свою часть уговора. Вот тут-то и выяснилось, что рассказать просто о сложных вещах тоже редкий дар. И как только у учителей это получается?
В принципе, с точки зрения Закона, в империи существовало только две категории граждан: дворяне и, так сказать — не дворяне. Соответственно, действуют два, существенно отличающихся, гражданских кодекса, два уголовных уложения и два табеля о рангах. На деле же, даже простые, не входящие в благородное сословие, жители страны могли относиться к крестьянам, мещанам, инородцам, купцам или работникам промышленных предприятий — рабочим. Плюс всевозможные виды государственных служащих, инженерно-технический персонал, охотники-промысловики, и еще сотни, если не тысячи, иных. Разные места жительства, род занятий и уровни образования накладывали отпечаток на размер налога и отношение властей.
22
Олень Эйктюрнир (этимология не ясна, по одной из версий с древнескандинавского — «с дубовыми кончиками рогов»). Эйктюрнир гуляет по крыше Вальхаллы и объедает крону Иггдрасиля, а с его рогов стекает роса, которая «дает начало всем рекам».