Пять минут во мне шла борьба собственника и смиренца. Первый ни за что не хотел отпускать Аастию и чуть ли не рвал на части второго за мягкость и готовность подчиниться словам богини. Второй умело отбивался заботой о дриаде, её безопасности и так-то это богиня вообще-то, могла ведь просто забрать без всяких разговоров. Так ни к чему не придя, эти двое обратились ко мне как к третейскому судье. Я лишь вздохнул.
— Другого выхода нет? — спросил я, уже готовясь соглашаться, лишь бы Аастия осталась жива. Пережить её смерть я, скорее всего не смогу, чтобы там не говорил Герман о психической стабильности сорвавшихся.
— Не просто есть, — снова задумчиво улыбнулась Силанна. — В твоих обстоятельствах второй выход единственно возможен для тебя.
— И…
— Красные феи. В твоей армии появятся красные феи.
— Всё ещё не понимаю, — констатировал я.
— Это хорошо, меньше возможностей для демиургов узнать о наших планах до конца их реализации. Тебе же придётся пройти цепочку квестов, которые поменяют Аастию больше чем полностью.
— И как начать эту цепочку?
— Просто поговори с Аастией на счёт её «гномства», — хмыкнула Мать эльфов. — Она уже считает себя гномом, так что тебе будет проще.
— И это всё? — удивлённо спросил я. — Только поговорить?
— И добиться того, чтобы согласилась попытаться стать им физически, — кивнула богиня. — Успокойся, физическим гномом фея никогда не станет, такой феей, какой была, и останется. Главное — согласие на попытку. Ты сможешь, я верю.
Не успел я хоть что-то сказать, как оказался кабинете. Старосты деревень молча, с явной задумчивостью на бородах, медленно выходили из помещения. На лице же Ирсинда отражалось довольство.
— Честно говоря, я не ожидал, что первое Собрание пройдёт настолько эффективно, — протянул он, потирая руки.
— Я тоже, друг мой, я тоже, — пробормотал я.
Понять бы ещё, что там за продуктивность получилась — вообще цены ей не будет.
Глава 5
— Лорд, всё в порядке? — спросил Гом, перекладывая и сортируя неслабую такую гору бумаг. — Вы довольны, как прошло Собрание?
— Собрание прошло, а это главное, — нейтрально ответил я, в принципе не зная, что можно сказать, не выдавая своего отсутствия на нём. — А знаешь что? Подготовь отчёт обо всех ключевых событиях Собрания.
— Зачем тебе это? — не понял Ирсинд. — Ты ведь всё слышал сам. К чему эта лишняя работа?
— К тому, что это первое и последнее моё присутствие на Земельном Собрании, — пояснил я очевидную вещь. — Именно на этом условии его и хотели создать. И, надеюсь, всё-таки создали.
— Но тебе всё же нужно будет знать все решения, принятые на Собрании, — продолжил за меня инженер. — И не только те, что попадут в финальный отчёт, но и промежуточные. Чтобы потом вечером за чашечкой кофе с булочками изучать бумаги, делать выводы и принимать решения по развитию Империи. Здраво, вполне здраво.
— Вот я и хочу, чтобы Гом, так сказать, потренировался на этом заседании. Так я смогу чётко указать, что важно, а что можно и пропускать без ущерба для отчёта.
— Почему бы тогда не читать полную запись Собрания? — спросил Ирсинд. — Так ведь гораздо информативнее и совсем без ущерба.
— Потому что у нас и без того слишком много направлений, которыми нужно заниматься, — ответил я, понимая, что выглядит это как банальная лень и эгоизм. — До знакомства с первыми ну конечно же миролюбивыми соседями не так много времени, а мы совсем не готовы к их встрече и попыткам прощупать нашу оборону. И не будем готовы никогда в ближайшей перспективе. Поэтому лишние полчаса я лучше займусь чем-нибудь дельным, чем чтением полной записи, процентов на девяносто состоящей из разговоров и предъявления тех или иных претензий.
— Хорошо, лорд, — отозвался Гом, судя по бороде, неслабо так впечатлившийся моим ответом. — Отчёт будет вечером.
Говорить о том, что на самом деле этот отчёт нужен, чтобы понять, о чём в принципе говорили на Собрании, я не собирался. Да и Гому я вполне доверял как профессионалу. До сих пор он не совершил ни одной, даже мельчайшей, ошибки. Поэтому во мне пожаром горела уверенность в правильности отчёта. Тем более, что Гом уверен в моём присутствии на заседании. Разубеждать в этом кого-либо, и уж тем более сообщать об изображающем меня Аркате, у меня даже в мыслях не было. Извращённые самоубийства не мой конёк.