Спустившись на полуторный административный этаж, я добрела до знакомой обшарпанной двери любимого деканата, миновала устойчиво безжизненную приемную и постучала в рабочее обиталище Генриха Генриховича. И вроде бы не опоздала. Как велели, пришла почти в полдень. Разве что где-то ошивалась лишних сорок минут. Но я же дама, а женскому полу простительно чуть-чуть задерживаться. В крайнем случае, наплету о слабости организма и пяти обмороках по дороге.
- Прошу, входите, - отозвался густой бас Стопятнадцатого.
Мужчина, без пиджака и с засученными рукавами рубашки, возвышался громадой на фоне окна-иллюминатора. Правая рука декана утонула по локоть в черном матовом глобусе с алыми прожилками, водруженном на стол. Я вспомнила, что прежде странный футбольный мяч на низкой стойке занимал угол кабинета.
Сегодня декан выглядел деловитым и цветущим, без следов вчерашней перегрузки - физической и моральной. Тонкая просвечивающая ткань рубашки демонстрировала отсутствие повязок на плече и спине, поврежденных летучим чудовищем.
Увидев меня, Стопятнадцатый вынул из северного полюса руку и вытер полотенчиком, хотя внешне она выглядела чистой.
- День добрый, Эва Карловна, - поздоровался мужчина и, протиснувшись к полке, развернул зеркальце к стене. То самое овальное зеркало на подставке, через которое поначалу любил смотреть на меня.
- Здравствуйте. Как плечо и спина?
- Ранозаживляющие компрессы и ударные дозы стимуляторов творят чудеса. Жить буду. Как ваше самочувствие? Альрик дал препарат?
- Дал, спасибо. Я пью. А как Евстигнева Ромельевна? И тот... за стеклом?
- Евстигнева Ромельевна приходит в норму и передает вам свою признательность.
- Ну что вы, - повела я смущенно плечом. - Совсем не обязательно передавать. Ничего особенного я не совершила.
- Как раз обязательно, - опроверг декан. - Ваша поддержка немало нам помогла.
- А что с птицей?
- Поживает и прекрасно обходится без пищи. Большего не могу сказать, потому что не успеваю заняться обследованием вплотную.
- А лаборатория? От нее же ничего не осталось. Осталось выбросить разгромленное и обставить заново.
- Почему вас это беспокоит? - Мужчина пытливо посмотрел на меня.
- Просто так. Жалко. Там было хорошее оборудование и инвентарь. Многое побилось.
- Да, многое, - декан грузно осел в кресле.
- Генрих Генрихович, я вчера забегалась и забыла о работе в архиве. В общем, прогуляла, - покаялась я, усевшись на место для посетителей, и спросила с тайной надеждой: - Меня уволят?
- Конечно нет, милочка, - заверил оптимистично Стопятнадцатый и потянулся к телефону. - Это мое упущение. Вчера мы все... думали слегка не тем. А сегодня будем разруливать. - Накрутил номер на диске, и я вздохнула. Надежда на увольнение еще не погасла. - Нинелла Леопардовна? Душечка, приветствую... да-да... И вам того же... Видите ли, со мной произошел конфуз... Нет... Помилуйте, голубушка... Студентка, Папена Эва Карловна... На подработке младшим помощником архивариуса... Да-да... От вас ничего не скроешь, лапушка... Да-с, прогул...
У меня округлились глаза. Оперативность, с коей распространялись новости по институту, поражала. Интересно, Леопарда знает о вчерашней битве титанов с неживым крылатиком?
- Можно ли компенсировать?... - мучил трубку Стопятнадцатый. - Неужели ровным счетом ничего?
От радости моя пятая точка начала приплясывать в гостевом кресле. Ровным счетом ничего, ля-ля-ля!- напела я под нос. Какая же Леопарда чудесная женщина! Правильно, нельзя пускать бесстыжих прогульщиков на работу.
- Нинелла Леопардовна, милочка, это целиком и полностью мое упущение. Виноват, признаю... Загрузил студентку делами факультета... Сами понимаете, без секретаря хоть вешайся... Душечка, не смейте в обморок! Это образно... Хорошо, подожду...
Потянулись секунды ожидания, в течение которых декан вытирал платком нескончаемый пот с шеи и лба, а я крутилась в кресле, состроив скорбное лицо.
- Жду, Нинелла Леопардовна... Да... Да... По-другому никак?... Понимаю... Каюсь, голубушка, и приглашаю на ужин... Как куда? В нашу столовую, по высшему разряду... Очень жаль, душечка... Всенепременно при случае... С почтением.
Трубка обрушилась на рычажки, а мужчина посмотрел на платок.
- Хоть выжимай. Итак, на работу продолжаете ходить по прежнему графику. За прогул с вас удержат половину недельной зарплаты, к сожалению, - взглянул на меня виновато. - Выдюжите?
- Выдюжу, - кивнула я, раздосадованная заботливостью Стопятнадцатого. У меня же в сумке лежат девять штукарей.
- Пропущенные часы придется отработать в качестве курьера на нашем факультете, за что спасибо Нинелле Леопардовне. То бишь предлагается погасить задолженность при деканате. Согласны?
Я кивнула. Бедный Генрих Генрихович! Ради меня пошел на жертву, пригласив на ужин начальницу отдела кадров, но та побрезговала предаваться вкусовому наслаждению в институтской забегаловке. Хотя по лицу декана не заметно, что он опечален отказом.
- Когда собираетесь потрудиться: сегодня или в другое время?
Зачем затягивать с долгами, внеурочно навешавшимися на мою шею? Надо соглашаться на курьерство, и поскорее, потому что завтра никак не получится. Завтра у меня поход по магазинам, если Петя не потребует билет обратно.
- Сегодня. Могу даже сейчас, - кивнула я с готовностью.
- Хорошо. Отработаете, и я напишу записку. Завизируете её в отделе кадров и сдадите в бухгалтерию. Сумку оставите здесь? - поинтересовался участливо Стопятнадцатый. Видимо, представил, как я, с языком на одном плече и с сумкой на другом, ползу на последнем издыхании по коридору, доставляя нужные документы по назначению.
- Нет, при себе, - отказалась я и продолжила фантазию декана. Я ползу, ползу... Вокруг взрываются снаряды, свистят пули, стонут раненые... Доползаю до штаба и отдаю в руки комдива Вулфу карты с крестиками вражеской дислокации. Вокруг радуются бесценной информации, доставленной вовремя, а я умираю с улыбкой на лице от случайной шрапнели. И мне поставят памятник. Вот.