Сердце, испытавшее перегрузку страхом, заныло, замедляя биение, а сдернутая с руки варежка явила глазам закономерное следствие психической перегрузки - колечко Некты, проступившее темным рисунком волосинок-звеньев. Удружила соседушка, ничего не скажешь, - поспешно натянула я варежку. Нужно срочно расслабиться и переключить внимание на другие дела.
- Разве ты не слышала об институтской легенде? - обернулась Аффа на ходу. - На этот раз честно-честно, без шуток.
- Поздно, доктор, больной не верит вашим заверениям, - проворчала я, и соседка рассмеялась.
- Говорят, в каменных оболочках заточены ангельские сущности, - сказала она замогильным голосом, пробираясь между машинами. - И Создатель периодически призывает их для отчета.
- Для какого отчета? - поддержала я спагетти, навешиваемое Аффой на уши.
- Ангелы отчитываются за грехи и проступки смертных, а потом возвращаются назад.
Вива уселась на переднее сиденье такси, а мы с Аффой устроились позади. Водитель вывернул на окраинную дорогу, и вскоре институтская ограда скрылась за поворотом.
- Куда едем? - спросила Аффа.
- На бульвар Амбули*, - пояснила девица. - Для начала прошвырнемся там.
- О! - воскликнула соседка, откинувшись на спинку сиденья. Видимо, это был всем бульварам бульвар, коли Аффа мечтательно закатила глаза. Рай для шопоголика с деньгами.
- Если ангелов призывает Создатель, то почему остаются их ноги? - ни с того ни с сего спросила Вива. - Зачем путешествовать калеками?
- Сущность рвется в небо, а тяжелая оболочка прикована к земле. Кому-то удается без потерь попасть наверх, а кто-то жертвует конечностями, - пояснила соседка.
Я хмыкнула, посматривая в окно. Чем хороша любая легенда? Своей правдоподобностью. А эта - притянута за уши от начала и до конца. Все-таки Аффа наврала с три короба, ни разу не покраснев.
- Ты не обижаешься? - спросила девушка через некоторое время. - Если хочешь, как-нибудь разыграй меня.
- Не обижаюсь и разыграю будь здоров, - пообещала я. Придумать бы еще суперрозыгрыш, который сокрушит Аффу.
- Начинаю бояться, - рассмеялась она.
В приближении к центру небо затянуло серыми тучами, сыпавшими нечастые горсти мелкой снежной муки, и дорога с тротуарами потемнели, став мокрыми.
- До сих пор не могу привыкнуть к зиме в центре, - сказала соседка. - Чудно делать вид, будто снега не существует в природе.
- Позволю заметить, - отозвался приятным баритоном водитель, - что снег начали растаивать лет шесть или семь назад, а до той поры мучились со снежными заносами, гололедом и сосульками. Бывало, снегоуборочная техника не справлялась, и в пробках стояли полдня и дольше. Теперь же мы привыкли к комфорту, да и аварийность на дорогах снизилась. К сожалению, в окраинных районах тяжело внедряется растаивание снега. Ведь за чистоту тротуара или дороги назначаются ответственные - дорожные службы, жильцы или организации, арендующие близлежащие здания. А какой прок со слепых, если они не видят волн? Как ни штрафуй, а сугробов не убавится, разве что лопатой откинут подальше с обочины.
Действительно, с нас, невидящих, толку как с козла молока, - скривилась я цинично. Каким образом Олег растаивал бы снег около своей мастерской? Заклинаний он не знает, символьные секстиграммы, повышающие температуру воздуха, не сможет нарисовать, да и нет у него сумасшедших денег, чтобы заказать покрытие асфальта тонким теплоизлучающим слоем, которого хватит на один сезон, а потом придется наносить заново.
Миновав широченный проспект, машина свернула налево и притормозила у тротуара. Расплатившись с водителем - я ссыпала горсть мелочевки, Аффа вложила две пятивисоровые монеты, а Вива сунула бумажную банкноту - мы выбрались из такси, и у меня захватило дух от великолепия, представшего глазам.
Перед нами располагалась обширная пешеходная зона, уходящая вдаль, а по обеим её сторонам двигались в разных направлениях потоки машин. За проезжей частью теснились здания невероятных конструкций и дизайна, и архитектурное разнообразие сияло и переливалось огнями витрин и рекламных плакатов.
Народу вокруг было как муравьев, и на мгновение я дезориентировалась в пространстве, оглушенная звуками шумного города.
- Пошли, - сказала Вива. - Не отставайте.
Поначалу пришлось идти по пешеходной зоне, и, конечно же, я пялилась по сторонам, зачарованная блеском огней. Наверное, жители столицы видели во мне дикаря, которого привезли из глухомани и поставили в центре цивилизованного общества.
Вдоль бульвара тянулись два ряда деревьев с кронами, подстриженными ровными шарами. Их ветви увивали гирлянды, как и в квартале невидящих, но светились они ярче и мигали однотонными или разноцветными огоньками. Среди вереницы деревьев навскидку не обнаруживалось двух схожих. Гирлянды расходилась параллелями и меридианами, оплетали ветви ершистыми снежинками, обматывались сложными геометрическими узорами и прочими хаотическими и упорядоченными загогулинами.
Аффа замедлила шаг и, поравнявшись со мной, пошла рядом, лавируя между прохожими.
- Красотища! - воскликнула она. - Сейчас сумерки, а когда совсем стемнеет, будет еще зрелищнее. Лампочки заряжаются от солнечного света.
Между деревьями встречались лавочки, занятые горожанами.
- Холодрыга, а они попы отмораживают, - кивнула я на ближайшую скамейку, на которой сидела парочка старичков. - Сидят, стучат вставными челюстями. Мазохисты.
- Там оборудованы теплые зоны, которые создают до плюс пяти градусов, - пояснила Аффа. - Хочешь погорячей - плати и выставляй нужную температуру, - показала пальцем на полосатый столбик около ближайшей лавочки.
- А если захочу попрыгать в бикини?
- Можно и в бикини, но этим никого не удивишь. Гораздо круче скакать по лавке вообще без одежды. Поднажмем, а то потеряем Виву.
Действительно, мы успели отстать, любуясь горожанами, примерзающими к скамейкам. Пришлось перейти на быстрый шаг, чтобы не потерять из виду фиолетовый капюшон стилистки, обходя по пути ярко освещенные павильончики: цветочные, продуктовые, сувенирные.
Вива свернула к дороге, и мы, поспешив следом, вышли на противоположную сторону по подземному переходу. Моему взору открылась вереница фешенебельных магазинов - один другого краше и призывнее. Теперь прогулочная зона находилась напротив.