Почувствовав мой взгляд, он повернул голову. Всмотревшись, медленно подошел и сел на краю кровати.
- Тебе лучше? - спросил, поглаживая мою ладонь.
На этот раз получилось увереннее сжать его пальцы. Мэл мягко улыбнулся и поцеловал руку.
- Видишь меня?
Повторное пожатие подтвердило ответ на вопрос.
- Отлично! - воскликнул он с облегчением. - Глазки не болят?
Я моргнула пару раз.
- Пить, - прошелестела неслышно.
- Что? - Мэл наклонился ближе, и мои губы повторили беззвучную просьбу.
- Пока нельзя, - пояснил он сочувственно. - Потерпи, Эвочка, до утра.
И я снова уснула, убаюканная нежными поглаживаниями.
***
Никогда не любила сны, особенно незваные и неприятные. Ах, если бы разрешалось заказывать цветные розово-пушистые сновидения, например, чтобы кататься всю ночь на аттракционах и есть мороженое вагонами!
Этой ночью я была не против увидеть один из красочных радостных снов. Но увы, после физических и душевных потрясений меня обычно навещали сновидения, полные воспоминаний, и оставляли наутро терпкую оскомину в памяти и в сердце.
Поэтому мне снился знакомый приевшийся сон.
Я сидела под столом, прячась за грубой самотканой скатертью, потому что очень любила играть в прятки, и мама специально стягивала ткань на одну сторону, устраивая маленький домик, оборудуя мое личное пространство. К тому же сегодня же был повод. Мама с большим волнением ожидала приезда особенного гостя, заразив и меня радостным нетерпением.
Я уже знала, что в самый ответственный момент выскочу из-под стола с громким рычанием, как лев или тигр, что были изображены на картинках, лежащих тощей стопочкой на подоконнике. Гость сначала испугается, затем удивится, а потом рассмеется и станет расспрашивать маму о моем здоровье и о количестве выпавших зубов, а меня - о том, научилась ли я читать и знаю ли цифры.
И вот, сидя под столом и карябая ногтем шершавую поверхность кривой ножки стола, я пребывала в растерянности. Мне никак не удавалось выбрать подходящий момент, чтобы обставить свое феерическое появление, и, похоже, удачный миг испарялся с каждой минутой.
С одной стороны стояла пара начищенных до блеска черных туфель. Такой красивой и торжественной обуви я не встречала ни разу. У нас носили самосшитые башмаки, с мягкой подошвой, а у этих туфель были небольшие плоские каблуки, издающие резкие короткие звуки, когда их обладатель постукивал по полу.
Я любила наш пол - с неровными досками, с узкими щелочками и дырочками от выпавших сучков. Распластавшись на нем и приложив глаз или ухо к щелке, можно было разглядывать и изучать мир, скрывавшийся внизу в кромешной темноте.
С другой стороны от меня стояли мамины расшитые башмаки, окантованные синей нитью. Мне нравилось играть с ними, воображая, будто в гости пожаловали два братца - братец левый башмак и братец правый башмак. Иногда оба братца трансформировались в любящих родителей, имевших двоих деток, коими становились мои башмачки с вышитыми на них красными цветочками.
Мама сидела на скамье и нервно мяла платье, собирая его в складки и заново распрямляя. Я видела, как дрожали её руки, потому что с маминой стороны скатерть была задрана, а со стороны чужих блестящих туфель опустилась почти до пола, открывая низ серых брючин.
- Речь идет о разводе, - сказал гость. - Ты должна дать согласие.
- Попробуй пирог с малиной, - предложила мама. - Мы с Эвочкой полдня собирали. Она тоже готовилась к приезду, ждала тебя. Представляешь, исцарапала руки по локти, но не отступила, пока не набрала кружку.
- Ты слышала меня? - повторил резче мужчина. - Подпиши бумаги о разводе.
Складки на платье собрались в жгут и снова разгладились.
- Я... не понимаю, - ответила мама растерянно. - Мы думали, ты задержишься, погостишь...
- Мне нужно возвращаться сегодня, - ответил раздраженно собеседник, пристукнув туфлями. - В министерстве предлагают хорошее место, имеются перспективы для роста.
- Очень рада, - сказала мама, и в ее голосе просквозила гордость. - Никогда не сомневалась в том, что тебя ждет блестящее будущее.
- Спасибо, - ответил гость и замолчал. Мама продолжала мучить платье.
- Может, поешь? - спросила робко. - Наверное, проголодался с дороги.
- Некогда есть твою стряпню, - отказался пренебрежительно гость, и мне страстно захотелось треснуть по носку начищенной туфли, чтобы он заорал от боли и подскочил на месте. Мама готовила вкусно, пальчики оближешь. - Вот бумаги, прочитай и подпиши. На каждом листе с двух сторон.
Привстав, она взяла протянутые документы.
- Поскольку такой человек как я, постоянно на виду, репутация должна быть безупречной. Мне дали ясно понять, что на продвижение не стоит надеяться, пока мы с тобой женаты.
По шелесту бумаги я догадалась, что мама знакомилась с содержимым.
- Знаю, ты желаешь мне добра, - продолжил мужчина, - и не будешь чинить препятствий.
- Х-хорошо, - сказала она потерянно. - Конечно же, подпишу. Сейчас?
- В Совете в присутствии Главы. Я договорился, собирайся. Забыл сказать, что ребенка забираю с собой.
- Зачем? - испугалась мама. - Она же не видит.
- Придется её заставить, - ответил мужчина бесстрастно.
- К-как? - вскрикнула мама. - Только не в лаборатории! Я не дам согласия! Она останется здесь. Бумаги подпишу, а Эву оставь мне.
- Соглашаясь на развод, ты дашь согласие на воспитание силами и средствами отца.
- Нет! - мама вскочила с места. - Она останется со мной!
- Поразмысли своими сопревшими в глуши мозгами, - сказал мужчина и, встав из-за стола, принялся расхаживать по комнате. Черные туфли удалялись и приближались. - Я вывезу её отсюда и обеспечу будущее в цивилизованном мире.