«Здесь нечего объяснять. — Ненда вплотную подошел к кекропийке и присел под ее темно-красным панцирем. — Ат, подумай, Ребка все равно отправится туда, со мной или без меня. На Дженизии хватает вкуснятины, а Ребка слишком туп, чтобы взять ее, даже если представится случай. Кто-то должен отправиться с ним, чтобы поглядеть, что можно будет взять».
«Тогда я тоже полечу».
«Ты хочешь бросить здесь Грэйвза и Каллик? У них на двоих нет и унции здравого смысла. Кто-то должен остаться присматривать, чтобы все крутилось гладко и ровно».
«Оставайся, а я полечу вместо тебя».
«Не сходи с ума. Вы с Ребкой не сможете и словом перемолвиться. Мне приходится лететь».
«Это из-за человеческой особи женского пола. Дари Лэнг. Ты стремишься прийти к ней на помощь, спасти».
«Спасти! Отнюдь. Я вообще, не знаю, что значит это слово. Ат, у тебя просто навязчивая идея насчет этой женщины».
«У одного из нас, несомненно».
«Ну, только не у меня. — Ненда выскочил из-под панциря и направился к люку. — Ат, ты должна мне доверять».
Кекропийка медленно уступила ему дорогу.
«У меня нет выбора. Однако я ставлю условие. Мы слишком долго ждали и отклонились от первоначальных целей. Я хочу, Луис Ненда, чтобы ты на этом самом месте пообещал, что если я сейчас останусь, то как только ты вернешься с Дженизии, мы захватим этот корабль для своих нужд. Безопасный выход из Свертки Торвила вполне возможен, по словам Дульсимера. Только вход в нее труден и опасен. Так что мы с тобой покинем „Эребус“ на этом корабле и вернемся на Жемчужину, где найдем твой корабль „Все — мое“. Мы и так долго откладывали».
«Эй, я скучаю по „Все — мое“ так же, как и ты… даже больше. По рукам. Как только я вернусь, мы отправляемся в путь».
«Только вдвоем».
«Конечно. Иди, укладывайся. А я пошел, Ребка уже ждет меня». — Он оборвал феромонное сообщение, чтобы показать, что разговор окончен, и заспешил внутрь «Поблажки».
Ханс Ребка действительно ждал… но не Луиса Ненду. Он сидел у пульта управления и заново вводил программу взлета. Лицо его выражало неприкрытую досаду. Ненда шлепнулся в соседнее кресло.
— В чем дело? Давайте выбираться отсюда.
— Я только этого и хочу. Но кто-то меня не пускает. — Ребка кивнул на один из дисплеев. — Я пытаюсь открыть двери во внешний док. Но команда не выполняется.
— Если внешняя дверь не открывается, значит, шлюз в работе.
— Знаю. Но шлюз был пустым, когда мы прилетели. — Ребка переключился на камеру, которая следила за помещением шлюза. — Так как же он может быть сейчас занят?
Луис Ненда даже не пытался ответить. Под их взглядом закончили работу воздушные насосы. Во внешнем шлюзе давление сравнялось с внутренним, и теперь двери между ними могли наконец раздвинуться. Мужчины впились глазами в открывшуюся на дисплее картину.
— Это же эмбриоскаф, — проговорил Луис Ненда. — Как получилось, что он прибыл только сейчас? Где его носило? — И прежде, чем Ханс Ребка успел остановить его, Луис Ненда бросился к люку, открыл крышку и полетел в невесомости сквозь открытую дверь шлюза к кораблику.
Ребка следовал за ним несколько медленнее. Он тоже умел рассуждать логически, и выводы были почти однозначны. Он со своим отрядом прилетел на Дженизию в эмбриоскафе, но вернувшись на место высадки, его не нашел. Им пришлось вернуться на «Поблажке». Отряд Дари Лэнг отправился на Дженизию на «Поблажке», но когда она им понадобилась, оказалось, что она улетела. Должно быть, им удалось обнаружить на Дженизии пропавший эмбриоскаф, и теперь они на нем вернулись.
Тайной оставалось появление Жжмерлии. Он исчез в потоке светящейся голубой плазмы на Дженизии и появился на «Эребусе». Но как он попал сюда, если не на эмбриоскафе?
Луис Ненда уже отпирал входной люк корабля. Как только он открылся наполовину, Ненда стал протискиваться внутрь. Ребка не отставал от него ни на шаг, удивляясь в душе своим тревожным предчувствиям.
— Дари? — крикнул он. Если ее здесь нет… Но Луис Ненда уже обернулся к нему, красноречиво давая понять, что у него нет новостей, которых так жаждет Ханс Ребка.
— Это не Дари, — произнес Ненда. — На борту только одна персона. И надеюсь, что у тебя, капитан, найдется какое-нибудь объяснение, потому что у меня его нет.
Он посторонился, чтобы Ребка смог взглянуть на кресло пилота. Там болталось угловатое стебельчатое тело находящегося без сознания Жжмерлии.
22
На теле Жжмерлии Ханс Ребка не обнаружил никаких ран. Он своими глазами видел, как лотфианин бросился в ревущий столб плазмы, такой горячей, что подбежавшая за ним Каллик спалила ногу. Эта проволочная лапка только сейчас начала отрастать, а у Жжмерлии на всем теле не было ни единого ожога.
Ребка и Луис Ненда перенесли Жжмерлию на капитанский мостик «Эребуса». Там Атвар Ххсиал обследовала ультразвуком лежащего в беспамятстве лотфианина и подтвердила, что его внутренние органы также невредимы.
— И мозг, кажется, не поврежден, — сказала кекропийка Ненде. — Его обморок — загадка. Подозреваю, что причина скорее психологическая, а не физическая. Дайте-ка я проверю эту версию.
Она скорчилась около Жжмерлии и начала посылать ему мощные возбуждающие импульсы феромонов. Ребка, для которого послание Атвар Ххсиал выглядело всего-навсего сложной комбинацией странных и едких запахов, еле сдерживался.
— Она может делать все, что пожелает, — сказал он Луису Ненде, — но я не собираюсь сидеть здесь и нюхать эту вонь. Мне надо отправляться на Дженизию. И мне безразлично, полетишь ты со мной или нет.
Ненда яростно поглядел на него, но ничего не сказал. Когда Ребка направился обратно к «Поблажке», Ненда двинулся за ним следом.
— Я скажу тебе одну вещь, — произнес он, когда они уже приготовились взлететь с «Эребуса». — Может, Жжмерлия и не хочет просыпаться, но Ат говорит, что чувствует его сейчас лучше, чем в прошлый раз. Она говорит, что теперь он весь… здесь.
— Что это значит? — Ребка нацеливал корабль-разведчик точно в ту же точку на Дженизии, с которой недавно взлетал, и вполуха слушал Ненду. Вряд ли это было только вопросом пилотирования. Каждую минуту он ждал шафранного луча света, который пронзит небосвод и унесет их, хотят они того или нет, в какое-то случайное место на поверхности Дженизии. Пока этого не произошло, но им еще далеко до посадки. Он сбрасывал высоту так быстро, насколько мог осмелиться.
— Не понимаю. — Ненда не скрывал досады. — Я пытался заставить ее объяснить мне, что она имеет в виду, а она сказала, что такое не объясняют. Если, говорит, не чувствуешь разницы в Жжмерлии, то не поймешь, даже если объяснить. — Он потер свою изрытую ямками и наростами грудь. — И это после всего того, что мне пришлось вытерпеть, чтобы болтать по-кекропийски!
Наконец «Поблажке» осталось две тысячи метров, и она быстро снижалась. На экранах уже появилась изогнутая береговая линия с узким мысом, глубоко врезающимся в голубую воду. На серо-зеленом ковре мха Ханс увидел темные борозды, оставленные при посадке эмбриоскафа и корабля-разведчика Дульсимера. Эти шрамы выглядели немного иначе по сравнению с прошлым разом. Но что произошло? Он не знал. Когда до поверхности осталось семьсот метров, он перешел на ручное управление и завис над местом их предыдущей посадки.
— Видишь что-нибудь? — Его взгляд упал на группу зданий, где они в первый раз попали в ловушку. Здесь ничего не изменилось. Вода была неподвижна. Луис Ненда внимательно осмотрел россыпь камней и кустарники в двухстах метрах от берега, заворчал и указал на что-то странное.
— Зардалу. Отсюда не понять, чем они занимаются.
Их были десятки. Они обступили кольцом темный провал на поверхности планеты. И непрерывно двигались. Ребка подвел «Поблажку» поближе и завис прямо над ними, так что экраны дисплея, показывающие, что делается внизу, с большим увеличением представили картину задранных темно-синих голов и уставившихся вверх небесно-голубых глаз.
— В основном взрослые. — Луис Ненда перешел к пульту управления оружием. — Ну-ка, дадим им жару!