Часть десятая
В Марине чем выше поднимаешься на холм, тем меньше людей, но вид становится все лучше и лучше. Надия и Саид были в числе поздноприбывших, и поэтому все нижние места у холмов уже были заняты, и тогда они нашли место повыше с видом вокруг и на мост Голден Бридж в Сан Франциско и на залив, когда была ясная погода, или на разбросанные островки, плывущие в облачном море, когда спускался туман.
Они собрали хижину с крышей из гофрированного металлического листа и стенками из найденных упаковочных ящиков. Как объяснили их соседи, такая конструкция была лучше всего приспособлена против землетрясений: могла легко рассыпаться, но вряд ли бы причинила много вреда ее жильцам из-за довольно легкого веса. Телефонный сигнал был сильный, и они раздобыли панель солнечной батареи с аккумулятором и универсальным разъемом на все возможные штекеры и сборщик дождевой воды, представлявший собой кусок синтетической ткани и ведро, а так же сборщики росы, выглядевшие в пластиковых бутылках словно нити накала в перевернутых лампочках, и, таким образом, их жизнь, пока еще без никаких излишеств, не была тяжелой, как им представлялось ранее, или, во всяком случае, каковой могла оказаться.
Из их хижины туман казался живым: передвигался, густел, соскальзывал, рассеивался. Он открывал виду невидимое, происходящее на воде и в воздухе, и — неожиданно — тепло, холод и влажность не просто ощущались кожей, но становились видимыми атмосферным явлением. Надии и Саиду казалось, что каким-то образом они жили одновременно и в океане и среди вершин холмов.
Надия спускалась вниз пешком на свою работу, сначал проходя через такие же, как у них, кварталы жилья без канализации и электричества, затем через кварталы с электричеством, а затем лишь кварталы с дорогами и водопроводом, где она могла сесть на автобус или поймать грузовик, едущий к ее месту работы — продовольственный кооператив, наскоро построенный в коммерческой зоне у городка Саусалито.
Марин был очень бедным городом, особенно по сравнению с пузырящимся изобилием Сан Франциско. Однако, в нем, несмотря ни на что, присутствовал дух волнообразных приливов оптимизма, скорее всего из-за того, что Марин не был таким неспокойным местом среди всех мест, откуда уехало большинство местных жителей, или из-за вида вокруг, его нахождения на краю континента с видом на самый широченный океан мира, или смеси живущих здесь людей, или из-за близости к пространству головокружительной технологии, растянутой по всему заливу словно согнутый большой палец руки, соединенный с указательным пальцем Марина в слегка деформированном жесте ОК.
Однажды ночью Надия принесла домой немного марихуаны, которую ей дала одна из коллег по работе. Она не знала, как к этому отнесется Саид, и эта мысль внезапно поразила ее, когда она возвращалась домой. В их родном городе они курили траву вместе и наслаждались этим, но прошел целый год с тех пор, и Саид изменился, и, скорее всего, изменилась и она, и расстояние, открывшееся между ними, было таковым, что нечто обыденное между ними больше не оставалось обыденным.
Саид стал более меланхоличным, чем раньше, что было объяснимо, более тихим и религиозным. Она иногда ощущала, как его молитвы каким-то образом были направлены и в ее сторону, и подозревала, что в них присутствовал элемент неодобрения, хотя не могла объяснить, почему она так себя ощущала, потому что он никогда не настаивал на ее молитвах и никогда не осуждал ее за нежелание молиться. Только его увлеченность религией все больше росла, а увлеченность ею, казалось, все уменьшалась.
Она решила скрутить сигарету на улице и выкурить ее одной без Саида, не сказав ему, и она удивилась такому решению, и задумалась, почему она решила поставить барьер между ней и ним. Ей трудно было понять, с чьей, в основном, стороны росла дистанция между ними, но она знала, что в ней еще хранилась нежность к нему; и она принесла траву домой, и, когда она села рядом с ним на автомобильное сиденье, выменянное бартером и служившее им софой, она поняла из своей нервозности: как он отреагирует в этот самый момент на ее траву было необычайно важно для нее.
Ее нога и рука коснулись ноги и руки Саида, и тепло его тела прошло сквозь материю одежды, и он выглядел вымотанным. Он смог выжать из себя усталую обнадеживающую улыбку, и, когда она раскрыла свой кулак таким же жестом, как она сделала совсем не так давно до этого на крыше ее квартиры, он увидел траву; он засмеялся почти беззвучно легким смешком, и он сказал растягивающе, медленным выдохом марихуанного дымка: «Фантастика».