– И как он себя ощущал?
– Уверена, что он был разочарован. А кто бы не был на его месте?
Уж что-что, а профессиональный уход от ответа Гислингхэм отличить в состоянии. Так что он меняет тактику.
– А как он вел себя в последнее время?
– Я не уверена, что понимаю вас.
Опять.
«Что ж, – думает он, – ты сама напросилась».
– Какое у него было настроение? Не менялись ли в последнее время его привычки и поведение?
– Майкл всегда очень осторожен… очень продуман. – Она сначала смотрит на сержанта, а потом отводит взгляд.
– Но?..
– Но в последнее время он вел себя… я бы сказала, «несдержанно». Откровенно высказывался, озвучивая при этом довольно спорные вещи. Вот как-то так…
– И как долго это продолжалось?
– Не знаю. Может быть, месяца три-четыре.
– А был ли кто-то, на кого он особенно злился?
– Нет. То есть я об этом не знаю. Хотя, с другой стороны, ничего существенного не случилось.
Дверь открывается, и появляется миссис Битон с подносом, на котором стоят три кружки, кофейник с кофе и пачка обезжиренного молока. Устанавливает поднос на столе и удаляется, бросив на Джордан многозначительный взгляд. Гислингхэм подозревает, что все это время она подслушивала под дверью. Чайник просто не может закипать так долго.
– А как насчет остального?
– Простите?
Гислингхэм твердо смотрит ей в глаза.
– Вы сказали «ничего существенного». Значит, произошло что-то «несущественное», о чем вы не хотите нам рассказывать. Но поверьте, профессор, все рано или поздно выяснится. И лучше, если вы расскажете нам об этом сами, чем мы выясним это своими методами.
Он слышал, как эту фразу сказал однажды Фаули, и приберег ее для себя на будущее.
Несколько мгновений они смотрят друг на друга, а потом женщина говорит:
– Прежде чем продолжать этот разговор, мне надо проконсультироваться с университетскими юристами. Дело это тонкое, а принимая во внимание то, что произошло…
Она поочередно смотрит на детективов. И видит, что на них ее слова не произвели никакого впечат- ления.
– Ладно. – Джордан вздыхает. – Строго между нами, я могу сказать, что к нам поступила жалоба от студентки.
– На Майкла Эсмонда?
Анабелла кивает.
«Боже, – думает Гислингхэм, – как будто зуб рвешь».
– Погуливал на стороне? – вмешивается в разговор Куинн, который, кажется, решил, что в понижении в звании есть свои преимущества – и не в последнюю очередь возможность вести себя как придурку, не боясь при этом наказания.
– У меня нет никаких доказательств этого. – Джордан смотрит на него. – Да и женщина, о которой идет речь, не имеет в виду ничего подобного.
– Тогда что же это было? – интересуется Гислингхэм. – Сексистские высказывания? Двусмысленные письма?
– Кажется, на факультетской рождественской вечеринке произошел неприятный инцидент…
– И насколько же он был «неприятным»?
– Не подходящие к случаю комментарии и, очевидно, физический контакт. – Анабелла краснеет. – Все это Майкл яростно отрицает. К сожалению, свидетелей не было.
– То есть ее слово против его, да? – уточняет Куинн.
– Вот именно. С самого начала было понятно, что придется привлекать юридический отдел.
– Было?
– Простите?
– Вы сказали «было понятно». В прошедшем времени.
Профессор опять краснеет.
– Ну да, дальнейшее развитие событий показало все это в другом свете.
«Ну конечно», – думает Гислингхэм. Внезапно он четко понимает, что звонила Джордан совсем не в Китай.
– И вы посчитали лишним обращаться в полицию? – интересуется он.
– Я же уже сказала, что мы еще не решили, как будем действовать.
Гислингхэм открывает блокнот и записывает несколько слов.
– И когда же вы с ним общались – то есть когда он все отрицал?
– Об обвинениях я рассказала ему в конце семестра, а потом мы встретились во вторник.
Гислингхэм не может больше сдерживаться.
– Во вторник, который был второго января? Во вторник, который был меньше трех дней назад? Но вы же только что сказали, что не общались с ним… – Гислингхэм начинает листать блокнот, – …«довольно давно». Я бы не сказал, что три дня – это довольно давно.
Видно, что женщина чувствует себя сконфуженной. И обведенной вокруг пальца.
– Когда я видела его перед Рождеством, он был весь на нервах, так что я предложила ему все обдумать во время каникул и вернуться к этому разговору в начале января. И он явился сюда во вторник с утра пораньше, перед своей поездкой в Лондон. Я надеялась, что нам удастся прийти к взаимоприемлемому соглашению.