А потом добавил:
— Давайте применим эти рассуждения к нашей ситуации. Познакомимся с зараженными поближе.
— Погодите, — прервала его я. — Что ты несешь? Начнем с того, что зараженные — не зомби. Они не нападают на нас и не пытаются нас съесть. Они вообще ничего нам не делают. Если уж на то пошло, мы представляем для них гораздо бо́льшую опасность, чем они для нас.
Я сама удивилась тому, что заговорила. Обычно я помалкивала. Но в тот же момент я почувствовала сильную тошноту. Все обернулись ко мне.
Боб посмотрел на меня со значением.
— Кандейс. Когда просыпаешься в вымышленном мире, единственное, на что можно опереться, — это вымысел.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Джанель.
Я побежала в лес, и тут, у ствола дерева, меня стало рвать. Фасоль с рисом, которую мы ели на обед, бутерброды с ореховой пастой и консервированной свеклой, которые были на ланч. Я оперлась обеими руками о ствол дерева, тяжело дыша. К горлу подступила новая волна тошноты. То, что еще оставалось внутри, просилось наружу. Клубничный батончик на завтрак, холодный растворимый кофе. Но это было еще не все. Кажется, меня тошнило месячным запасом еды. Тем, чем я питалась еще в последние дни в Нью-Йорке. Черствым хлебом, который я размачивала в минералке, чтобы он стал чуточку съедобнее. Сухой смесью для супа с кнейдлах (я ела ее ложкой прямо из коробки). Томатным супом из кетчупа и минералки. Заплесневелой клубникой, вываленной из лотка на тротуар.
Когда ничего не осталось, я вытерла кислый, едкий рот тыльной стороной кисти и размазала остаток о кору дерева. На минутку я прислонилась к стволу и уткнулась лицом в сгиб локтя.
— Кандейс.
Я обернулась. Позади стоял Боб.
— Вот, возьми.
В руке у него была бутылочка «Пепто-Бисмола».
— Все в порядке, — сказала я машинально.
— Давай. Тебе это необходимо.
Почувствовав мое сопротивление, он сам откупорил бутылку. C хрустом разорвал пластиковую обертку и выбросил ее.
Я посмотрела на клочок мусора, упавший на землю.
— Мусорить плохо, только когда мусорят все, — ухмыльнулся Боб.
Я взяла бутылку. Сделала глоток под пристальным взглядом Боба. Мы не были раньше знакомы. Я была последней, кто покинул Нью-Йорк, а потом быстро влилась в нашу группу. Прошла только неделя — точнее, десять дней — с тех пор, как они нашли меня.
— Получше? — спросил Боб, будто лекарство могло подействовать так быстро.
— Наверное, я просто устала, — ответила я.
Взгляд светло-серых глаз Боба смягчился.
— Сейчас нам всем тяжело. К счастью, мы скоро прибудем туда, куда нужно, станем вести оседлую жизнь и не будем больше кочевать.
Со стороны костра донесся взрыв смеха. Боб подождал, пока он стихнет, и продолжил:
— Но если говорить в целом о ситуации, в которой мы оказались, я бы сказал, что всем в той или иной форме нужна духовная поддержка.
Я вежливо кивнула.
— Что-то вроде книги из серии «Помоги себе сам».
— Что-то вроде этого, — помедлив, сказал Боб. — Ты исповедуешь какую-нибудь религию?
— Мои родители были религиозными, так что я ходила, ну, в воскресную школу. Но это было сто лет назад. Я уже давным-давно не бывала в церкви.
Боб помолчал. А потом сказал:
— Раньше я считал, что вовсе не религиозен. Но в последнее время стал находить в Библии большую поддержку. — Он откашлялся. — Как ты думаешь, что общего у членов нашей группы?
— Не знаю, — сказала я. — Первое, что приходит в голову, — это то, что все мы выжили.
Он улыбнулся как профессор.
— Я бы сформулировал это по-другому. Мы избраны. То, что мы оказались невосприимчивы к тому, что уничтожило бо́льшую часть населения, — не случайность. И то, что ты все еще здесь, тоже должно что-то значить.
— Ты хочешь сказать, как естественный отбор?
— Я говорю о богоизбранности.
Я почувствовала себя неуютно. Кто его знает, как оно было на самом деле. В Конце бесконечный поток информации и дезинформации, новостных статей, постов и перепостов на форумах, кликбейтов и истерических ретвитов привел к тому, что мы ничего уже не знали наверняка, беспомощные и невинные в своей глупости.
У всех нас в голове вертелся вопрос: почему мы не заразились? Мы точно так же должны были контактировать со спорами, заразившими остальных. Боб был фанатично уверен, что мы избраны. Это стало официальной доктриной нашей группы.