— Нет, останемся. Прокури мне комнату.
Он сел на кровать. Мы закурили. Казалось, ему нравится ничего не говорить.
— Итак, — сказала я, подыскивая тему для беседы. — Расскажи мне, чем ты занимаешься.
Я сразу же пожалела, что задала этот вопрос. В Нью-Йорке его все друг другу задают, он такой карьеристский, такой банальный.
— Чем я зарабатываю на жизнь или чем я на самом деле занимаюсь?
— И то, и другое, надо полагать. — Я выпустила струйку дыма.
— Ну, я халтурю в разных местах, в основном занимаюсь копирайтингом. Статьи пишу, беру интервью как фрилансер. Но на самом деле я пишу прозу. А ты, что ты делаешь?
— Меня обеспечивают родители, — сказала я и сама удивилась тому, насколько непринужденно сообщила эту информацию. Я не стала уточнять, что они оба уже умерли и что семейных сбережений (или как это там называется) мне хватит надолго — на десять или пятнадцать лет; вполне достаточно для того, чтобы войти во вкус ничегонеделанья, чтобы стать бесполезной. И плоды всей жизни моего отца-иммигранта будут тогда проедены и разбазарены мной, его ленивой и разочаровавшейся дочерью.
— Но я ищу работу, — добавила я. — У меня скоро собеседование в этой, как ее, в «Спектре».
— И на какую же должность?
— Эм, понятия не имею.
Он улыбнулся, словно сам себе. К этому моменту моя сигарета догорела. Я поколебалась немного и сказала:
— Вообще там вечеринка, которую я, типа, организую.
— Что, прямо сейчас? — удивился он.
Я кивнула.
— Они, вероятно, начали без меня. Заходи, если хочешь.
— Ну, во всяком случае, я тебя провожу. — Он подошел ко мне. Я подумала, что он собирается меня поднять, но он лизнул свой большой палец и дотронулся им до моих щек. Я поняла, что он стирает засохшие потеки туши. Я и забыла, что совсем недавно плакала.
— Я сделаю вид, что ты не умываешь меня своей слюной. — Я закрыла глаза. — Сходит?
— Нет. Ты могла бы воспользоваться моей ванной.
— Можно воспользоваться твоей ванной?
— Конечно. Она… ну, ты сама знаешь, где она.
Я пошла туда, где была бы ванная у нас. В отличие от нашей, его ванная тоже была чистой. Я открыла шкафчик, чтобы посмотреть, какие он принимает лекарства. Но там не было ничего особенного, так что его личные проблемы остались для меня тайной.
Я закрыла шкафчик и посмотрела на себя в зеркало. Мои личные проблемы отражались у меня на лице. Я выглядела расстроенной. Кожа была сухой и натянутой. Очевидно, я забыла намазаться увлажняющим кремом. Я плеснула в лицо воды.
Когда я открыла дверь, он ждал в прихожей. Вдвоем мы пробрались в мою квартиру тем же путем, каким я ее покинула: поднялись по пожарной лестнице и залезли через окно в комнату. Мы вошли в гостиную, где как раз начался ужин. Все на нас посмотрели.
— Кто это? — спросила Джейн.
— Это, э-э… — я повернулась к нему, только сейчас поняв, что мы друг другу не представились.
— Джонатан, — сказал он.
— …Джонатан, — повторила я. — Он наш сосед снизу.
— Налить тебе чего-нибудь выпить, Джонатан? — спросила Джейн. Если наше опоздание ее и рассердило, виду она не подала. — У нас есть «Камикадзе», «Куба либре», все что угодно.
— Просто минералки, если можно.
— Я пойду принесу, — сказала я и пошла на кухню, а Джейн в это время притащила для него еще один стул. Меня посадили рядом со Стивеном, а Джонатана — на противоположном конце стола.
Когда все уселись, мы водрузили в центр стола наш шедевр: суп из акульих плавников был торжественно подан в хрустальной чаше с половником. Точнее сказать, чаш было две — в одной настоящий суп, а в другой — загадочный веганский вариант, который приготовила Джейн.
Джейн разлила суп по тарелкам.
У плавников была странная студенистая текстура. Мы долго жевали их, а потом заполировали суп красным вином.
— Надо было купить белого, — сказала Джейн. — Лучше подходит к рыбе.
— Танины, — поддакнул кто-то.
— Неплохо, — сказал Джонатан, и, кажется, ему действительно понравилось.
Остальные ели суп с трудом. Джейн пустила по кругу стеклянный поднос с крекерами. Гости побросали их в тарелки, но от этого суп не стал более съедобным, менее кислым или менее затхлым. Я задумалась, в чем была моя ошибка. В рецепте было написано про свежие плавники, а я замочила сушеные в чистой воде на несколько часов, чтобы они восстановили форму. В остальном я строго следовала рецепту.
Я надралась больше, чем следовало. Стивен повернулся ко мне и стал что-то говорить так тихо, что мне пришлось к нему придвинуться. Что-то про своего брата, что брат лучше него, потому что он естественный, или что-то в этом роде.