Я опустила маску.
— Да, хорошая погода, — отозвалась я осторожно. Ведь солнце сияло на моих руках, деревья стали бурыми, багряными и шафрановыми, и хотя стояла осень, воздух был теплым и благоухающим.
— Вы не возражаете, если мы поедем через Бруклинский мост? Вильямсбургский ближе, но я слышал, что город его закрыл. Они не собираются поддерживать его в рабочем состоянии.
Я кивнула.
— Давайте. Делайте так, как считаете нужным.
— Я думаю, что раз так, то сохранять нужно именно Бруклинский мост, — сказал он, скорее сам себе.
— У вас еще много пассажиров из Бруклина? — вежливо поинтересовалась я, подумав, что «Нью-Йоркский призрак» может написать о такси.
— Честно говоря, не очень. Сегодня вы моя первая пассажирка. Но иногда, особенно в такие хорошие дни, я все равно сажусь в машину. Нельзя упускать такую красоту. Я езжу с открытыми окнами, смотрю на город. Бензин дорогой, но водителям такси полагается субсидия, и, знаете, не так все плохо. Надо же что-то делать, правда?
— Да, я люблю ходить по городу и фотографировать, — согласилась я. — А потом публикую фотографии в своем блоге.
— А как он называется? Может, я как-нибудь на него зайду.
— «Нью-Йоркский призрак». В основном просто…
Он обернулся.
— Ну надо же. Я его читал. — Он повернулся обратно. — Правильно, что вы это делаете, держите людей в курсе. Вы пишете о таких местах, о которых бы я и не подумал. Вот, например, метро. Даже спрашивать не хочу, как вы туда попали.
Мы проехали по Бруклинскому мосту, величественному и сияющему на солнце. До меня вдруг дошло, что за все то время, что я жила в Нью-Йорке, я ни разу не прошла по нему и даже не проехала — ни на велосипеде, ни на машине. Как это вообще возможно?
— Из-за вашего блога я стал еще больше ценить Нью-Йорк. И я вам сейчас расскажу. Я только что, на прошлой неделе, вернулся из Массачусетса. У меня там двоюродный брат. Он входит в группу — они называют себя колонией, ну да дело не в названии, — и они поселились в таком заброшенном богатом старом доме. Выращивают овощи, рисуют и поют песни у костра. Я должен был жить с ними.
— Хм. Отчего же вы вернулись?
— Я им не понравился! — он разразился смехом. — Нет, я что хочу сказать — я всю жизнь прожил в Нью-Йорке. Я жил в Испанском Гарлеме, в Морнингсайде, в Бронксе. Это мой дом. Что мне там делать, под парусом ходить у Мартас-Винъярда? — Он снова засмеялся, на этот раз с некоторым смущением. — И потом, раз все белые наконец-то покинули Нью-Йорк, черта с два я теперь уеду.
Я улыбнулась.
— Вам нужно написать в вашем блоге о том, что Нью-Йорк принадлежит иммигрантам, как раньше, когда он был воротами для иностранцев. В таком историческом ключе, знаете ли.
— Я хотела написать про остров Эллис, но паромы туда уже не ходят.
— Ну, я думаю, удивляться не приходится. Туристического бизнеса больше нет. Здесь остались только глубокие старики, зараженные и случайные одиночки вроде нас. Ну, я так думаю, прошу прощения, — он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, — если я ошибаюсь на ваш счет.
— Здесь не так плохо для того, кто может оставаться в одиночестве, — подтвердила я.
Некоторое время мы ехали в тишине. Когда мы добрались до деловых кварталов, он сказал:
— Кое-что мне нравится в деловой части Манхэттена. Иногда я приезжаю сюда, чтобы напомнить себе.
— Напомнить о?..
— О том, что цивилизация еще существует. Здесь сохранилась инфраструктура. Тут охранники Sentinel, караулящие наши драгоценные конторы. Здесь меньше преступности. Все еще есть свет. Вайфай работает. И сотовая связь тоже. Здесь я чувствую стабильность, даже когда думаю, что все разваливается.
— Да, здесь есть что-то ободряющее.
— Так вам на Таймс-сквер? Идете сегодня вечером смотреть мюзикл? — Он засмеялся собственной шутке.
— Да, собираюсь посмотреть «Злую». Ужин и шоу.
— Так и надо жить, — сказал он и больше не стал расспрашивать о моих планах. — Ладно. Высажу вас прямо перед входом.
Когда мы подъехали к «Спектре», он сказал с сомнением:
— Вообще-то с вас семьдесят два пятьдесят, но, если угодно, могу скинуть долларов двадцать. Тарифы у нас взвинтили.
— Да ладно. — Я достала кошелек и протянула ему стодолларовую купюру. — Сдачи не надо.
— Ага. Меня зовут Эдди.
Я пожала ему руку, кончики пальцев, через перегородку.
— Я Кандейс. Рада была встрече, Эдди. Может, я вам еще позвоню, если мне будет нужно такси.
— Конечно. Увидимся, Кандейс. — И он уехал.
К ноябрю я переехала в офис «Спектры». Я могла это сделать и раньше, когда уехали Блайз и Делила, потому что офис был в моем полном распоряжении, но я, как выяснилось, раба привычки. Только когда безо всяких предупреждений перестали ходить челночные автобусы, я решилась. Однажды утром в понедельник я упаковала одежду, туалетные принадлежности, память о маме и все остальное, что смогла уместить в один чемодан. Я позвонила Эдди, чтобы он меня отвез, но он не снял трубку. Тогда я снова позвонила в диспетчерскую и нашла другого водителя. Когда приехала машина, я заперла квартиру до лучших времен.