— Кого любить я сама решу, — сказала Эмма, повернувший к Джонсу. — А тебе я запрещаю общаться с моим сыном.
— Мама! — возмутился Генри.
Эмма ничего больше не ответила, направилась к двери. Она покинула лофт, даже не взяв с собой куртку, а на улице было прохладно. Ей нужен был свежий воздух, чтобы обо всем подумать, сделать какие-то выводы. Она осталась в Сторибруке лишь ради родителей и Генри, хотя намеревалась вернуться в Нью-Йорк. Она считала, что там им с Генри будет лучше, но она теперь не вправе лишать его возможности иметь семью. Сейчас она размышляла даже над тем, чтобы одной уехать, зная, что о сыне позаботятся. У него же есть Реджина, растившая как-никак десять лет. С другой стороны, уехать значит бросить родных, о которой все время мечтала.
Больше всего она злилась на Киллиана, который говорил, что ему можно верить, что он не предаст. Но сам стал приятелем отца, втёрся в доверия к её сыну и матери. Хотя она еще сомневалась в правильности своих действий. Столько времени избегать Киллиана, а он не сдавался, все время старался быть рядом, стал опорой для Генри, иначе он бы не стал каждый день его расхваливать. И даже родители решили свести её с Джонсом. Хотя она должна была признать себе, что вчерашний поцелуй и утренняя сцена, что-то вновь зародили внутри нее. Возможно, это были чувства к нему, которые она так тщательно скрывала.
Эмма бродила по улицам Сторибрука, прошлась по Побережью, кидая в море несчастные камушки. Она смотрела на бушующие волны, ударяющие об скалы, и бескрайние просторы. Эмма не знала, сколько вот так стояла, но поняла, что море ее успокаивало. Уже смеркалось, но Свон не хотела возвращаться, она продолжала смотреть, как солнце скрывается за горизонтом, а ночь сменяла день. Отражение луны в море, превращалось в белые блики, бегающие по волнам. Тишину, царящую вокруг, нарушал звук, наступающей волны, ворошащей спокойно лежащие камни.
Телефон Эммы надрывался от звонков родителей, но она их игнорировала. Свон пришла на причал. В свете фонарей море казалось еще прекраснее, чем днем. Она посмотрела туда, где обычно стоял «Веселый Роджер», но его не оказалось. Она подумала, что Киллиан, как и прошлый раз спрятал его под магией, скрывающие предметы, но ничего подобного Эмма не почувствовала. Сев на скамейку, она закрыла глаза и представила жизнь, если Генри не постучал тогда, четыре года назад. Какой она бы была?
— Свон, вот ты где, — сказал Киллиан, облегченно вздохнул, что нашел пропажу. — Послушай, мне тоже не понравилась вся эта ситуация, но Генри меня уговорил хотя бы просто прийти и составить тебе компанию.
— А ты этому и рад, — произнесла Эмма, не смотря в его сторону. — Ладно, прости, что сорвалась, ты же ни в чем не виноват.
Подул ветер, и Эмма съежилась от холода. Она уже пожалела о том, что забыла куртку, а на улице время двигалось к зиме, поэтому было отнюдь не тепло. Киллиан, видя, как она дрожит, снял свою кожаную куртку и накинул на плечи Эммы. Она посмотрела на него, благодарно кивнула.
— Идем, твои родители волнуются уже, — сказал Джонс, вспомнив, как Дэвид метался по лофту, ругаясь, что Эмма не берет трубу.
— Подожди, — сказала Эмма. — Я давно хотела спросить тебя, как ты попал в Нью-Йорк?
— Надвигалось Проклятье, я быстрее на «Веселого Роджера», лишь бы подальше оттуда.
— Обогнал Проклятье? — удивленно спросила Эмма.
— Я отличный Капитан, — с гордостью ответил Киллиан, отчего Свон засмеялась. — А как вырвался из проклятой зоны, понял, что стена пала, и можно снова путешествовать между мирами. Оставалось лишь раздобыть волшебный боб.
— А их достать очень сложно, — сказала Эмма, прижимаясь к нему, а он был и не против, только рад этому. Может после этого она начнет доверять ему.
— Сложно, но если есть на что выменять, то нет, — произнес он.
— Что ты им отдал? — спросила Эмма, догадываясь, каким будет ответ.
— Как что? Веселого Роджера, — Эмма поднялась, заглядывая ему в глаза.
— Пожертвовал Роджером?
Киллиана кивнул, а Эмма поняла какой же глупой она была, что столько времени избегала Джонса. Она догадывалась, что корабль был ему очень дорог, и никогда бы не подумала, что он отдаст его ради того, чтобы разыскать ее и сына в большом неизвестном ему городе.
Эмма подалась вперёд и коснулась его губ. Он опешил от её действий, но ответил на поцелуй, только углубляя его. Она чуть отстранилась, давая им обоим отдышаться. Киллиан нежно провел пальцем по подбородку, снова поцеловал её.
— Свон, нам надо идти, иначе твой отец подаст в розыск на нас обоих, — он усмехнулся.
Эмма улыбнулась, и они встали со скамейки. Она позволила себе положить голову на его плечо, и так они шли до самого ее дома, болтая обо всем на свете. Теперь не нужно избегать его или отталкивать, потому что он разрушил ее стены. Она может быть счастливой с ним.
Они зашли в лофт, держась за руки. Дэвид сидел за столом, нервно крутил в руке телефон. Мэри Маргарет укачивала малыша Нила, который не на шутку раскапризничался. Уже было поздно, он не спал, а старшая дочь как ушла с утра, так до сих пор не возвращалась. Генри, сидящий на диване, сразу вскочил и подбежал к маме, обняв ее. Эмма, поцеловав сына в лоб и потрепав по волосам, улыбнулась.
— Эмма, славу богу, — сказал Дэвид, обнимая дочь. — Мы с твоей матерью испереживались. Нельзя так пугать, мы уже думали, что с тобой что-нибудь случалось.
— Все в порядке, пап, — сказала Эмма. — Киллиан меня нашел.
Дэвид посмотрел на него и улыбнулся. Он сразу понял, что они разобрались друг в друге. Мэри Маргарет предложила Киллиану остаться, отчего на неё посыпался неодобрительный взгляд Дэвида. Джонс был польщен, но отказался, понимая, что у них и так тесно, где нет место для него. Но к чаю он решил присоединиться. Эмма подошла к матери, что держала на руках брата.
— Он так уже два часа ревет, не знаю что делать, — призналась Мэри Маргарет, пока Дэвид и Генри резали бутерброды.
— Может, у него зубы режутся? — Эмма взяла его на руки, и он тут же успокоился.
— А мне, кажется, Эмма, кто-то соскучился по старшей сестре, — сказал Дэвид, оборачиваясь.
— Ты его укладывай, а я пока мальчикам на кухне помогу, — сказала Мэри Маргарет, посмотрев на Киллиана.
Эмма улыбнулась, сама не знала, какой раз за вечер. Она аккуратно уложила брата в кроватку, сама поправила ему кофточку и укрыла одеялом.
— Эмма, ты прекрасно справляешься с детьми, — сказал Джонс.
— Я жалею, что упустила этот момент с Генри, — в ее голосе появились нотки грусти, когда она увидела как Дэвид и ее сын одновременно что-то делают. — Но у меня просто не было другого выхода.
— Еще не все потеряно, Свон, — сказал Джонс, понимая, как двусмысленно звучит фраза.
Эмма не успела ничего сказать, потому что их обоих позвали за стол. Вот в таком составе они впервые собрались, и Джонс чувствовал, что это не последний раз. Свон была благодарна этим выходным за то, что она, наконец, открыла своё сердце.