— Вы что, не знаете, что эти пропуска уже неделю назад аннулированы? — спросил немец.
Пичкарь изобразил на лице искреннее недоумение.
— Просим прощения, господин обер-лейтенант. Были в отъезде в деревне. Еще не успели обменять.
Лейтенант обвел их подозрительным взглядом. Что- то сказал солдату. Тот подошел вплотную, обшарил карманы разведчиков.
«Хорошо, что не взяли с собой оружия», — мелькнуло в голове у Крылова.
— Проваливайте, и чтоб сегодня же все было сделано! — хрипло гаркнул лейтенант.
Они миновали несколько узких улочек, выбрались на привокзальную площадь. По пути обсудили положение. Документы были сделаны за несколько дней до вылета группы. Кто же мог предположить, что немцы решат их обменять на новые? Но факт оставался фактом. С просроченными пропусками в незнакомом месте находиться опасно. Пришлось изменить первоначальный план. Решили, не осматривая города, встретиться с подпольщиками и уже с их помощью выправить нужные бумаги.
Крылов и Пичкарь без особого труда разыскали дом, в котором проживал Вацлав Фиала.
Дверь открыла молодая опрятная девушка.
— Вацлав Фиала? — она подняла брови. — Он здесь теперь не живет. Справа от вокзала маленький домик за зеленым забором. Попробуйте поискать его там.
Но в маленьком доме за зеленым забором Вацлава тоже не оказалось. Пожилая женщина долго допытывалась, кому он понадобился. И только после того, как Пичкарь словно невзначай назвал условную фамилию Лаушмана, заперла за пришедшими дверь. Рассказала:
— Вацлава брали в гестапо. Видимо, немцы что-то пронюхали. Несколько дней пытали, потом отпустили. Но глаз с него не спускали. На работе Вацлав сказал, что уезжает в соседний город к брату. Несколько дней жил здесь, потом ушел к партизанам.
Итак, Вацлав исчез. Но оставался еще один адрес — улица Центральная, 17. Томаш Дитр.
Дитр был дома. Пожилой, седоволосый мужчина с осунувшимся, заросшим щетиной лицом. Всего несколько дней назад он похоронил единственного сына. Немцы пристрелили его за то, что он слишком громко распевал чешские песни.
— Пока что я вам не помощник. Простите, но у меня нет сил. — Он кивнул на соседнюю комнату: — Там его мать. Бедняжка убита горем. Слегла, и я должен о ней позаботиться… — На прощание сказал: — Только не задерживайтесь в городе. Немцы совсем озверели. Ищите людей в лесу…
«27 февраля. Соколову.
С Вацлавом установить связь пока не удалось. Дитр работать не может: болен. Пытаюсь установить связь с партизанами, найти новых людей.
Крылов».
Люди приходили сами. Лес, в котором расположилась группа Крылова, только внешне казался необитаемым. С конца 1944 года фашисты гнали через Чехословакию колонны советских военнопленных, прежде работавших в шахтах Силезского района. По пути многим из них удавалось бежать в близлежащие леса. Будь оружие, можно было бы организовать большой отряд, способный к серьезным самостоятельным действиям. В Центр полетела радиограмма. Крылов просил оружия, взрывчатки, медикаментов. Все самолетом. Срочно.
Тем временем люди Крылова рассеялись по окрестностям, изучали обстановку в районе, завязывали связи. Днем и ночью ходили они по деревням, хуторам, городкам, подбирали помощников, имевших возможность добывать нужные сведения. Опасность ждала их на каждом шагу. Облавы, проверка документов, аресты заложников, шпики. Ловушки полиции, капканы гестапо. Вскоре выяснилось: в районе действует крупный отряд партизан. Командир — Большой Гонза. Однако встретиться с партизанскими вожаками Крылову удалось только в середине марта, а до этого группе приходилось собирать сведения и завязывать связи своими силами. Между тем Центр требовал как можно скорее установить наблюдение за перевозками войск и оружия по железной дороге. Нужен был надежный человек, живший вблизи линии, или, еще лучше, местный железнодорожник. И такой человек скоро нашелся.
Крылов даже улыбнулся, когда услышал его имя — Ярослав Гашек, путевой обходчик на участке железной дороги Пардубице — Ческа-Тржебова. Разведчики познакомились с ним через брата. Ярослав понял все с полуслова. И теперь каждый вечер, в 10 часов, в тайнике на опушке Гашек и его товарищи оставляли подробную сводку. В ней сообщалось не только о количестве вагонов и эшелонов, но и о характере груза и станциях назначения.
Разведчики заметили: к опушке леса часто приезжает на подводе человек. Всегда привозит какие-то свертки, мешки. Судя по всему, связан с партизанами и военнопленными, скрывавшимися в лесу.
На встречу с незнакомцем был послан Пичкарь. Вернулся, доложил: Иозеф Смикл — пекарь из города Высоке-Мито. Свой человек. Привозит в лес хлеб, кое-что из одежды. В городе работает в пекарне, которая обслуживает несколько немецких гарнизонов в Высоке- Мито, Литомишле, Хоцене. Хорошо знает обстановку в этих городах.
Это была настоящая находка. Но Крылов не хотел спешить с выводами. Он знал: гестапо посылает провокаторов в самом разном обличье. Решил навести справки у партизан.
Ждать пришлось недолго. Лесной народ дал Смиклу самую лучшую характеристику — наш человек. Бывало так, что увозил из-под самого носа немцев целые обозы с продовольствием для партизан.
У группы появился еще один верный помощник. Прежде всего он помог разведчикам обзавестись надежными документами. Дело это было нелегкое. Через своих знакомых чех достал в комендатуре бланки пропусков. Но на плотные синие карточки со свастикой нужно было наклеить фотографии владельцев. Где их взять? У разведчиков не было с собой ни карточек, ни фотоаппарата. Тогда Иозеф привез в лес громоздкий деревянный ящик на раздвижной треноге, наподобие тех, что когда-то стояли у нас на рынках перед натянутыми холстинами с «южным пейзажем».
По этому случаю разведчики долго скребли бритвой заросшие щетиной лица, приводили себя в порядок. Но когда карточки были готовы, оказалось, что все они вышли почти на одно лицо: родная мать не узнает. Радовалась только Майя. Деревянный ящик проявил к ней явную благосклонность, и она упросила Смикла сделать еще несколько отпечатков. Никто не знал, что один из них она подарила Сергею Лобацееву.
Кроме карточек на пропусках должна стоять печать, которую немцы хранили за семью замками. Чех сам пошел к коменданту, прихватив большую бутыль спиртного. Пили прямо в кабинете. До поздней ночи. Когда немец захрапел, Иозеф взял у него ключи и открыл сейф. Наутро разведчики нашли в тайнике документы.
Крылов сообщил в Центр:
«Есть возможность организовать конспиративную квартиру в доме пекаря в городе Высоке-Мито».
Центр одобрил план. Предложил отправить в город Пичкаря с радиостанцией.
Ежедневно в Центр летели радиограммы. Теперь наше командование точно знало о передвижении вражеских эшелонов, строительстве оборонительных сооружений, численности гарнизонов, о расположении складов боеприпасов, аэродромов. Немцы начинали догадываться, что за каждым их шагом следят зоркие глаза. Теперь к лесу все чаще подъезжали крытые грузовики с усиками антенн на крыше. Пеленгаторы очень осложнили работу. Приходилось делать вынужденные перерывы, выходить в эфир по ночам.
Как-то из Центра сообщили: «Подготовьтесь к приему груза с продовольствием, оружием, взрывчаткой».
Крылов обрадовался: теперь группа сможет не только вести разведку, но и с помощью партизан наносить удары по врагу, пускать под откос эшелоны, громить склады. Послал ответ: «Ждем самолет с нетерпением. Место выброски в лесу 2 км северо-западнее села Добржиков. Опознавательный сигнал — три костра треугольником со сторонами 80 метров».
Костры жгли несколько ночей подряд, но самолет не появлялся. То ли подводила «небесная канцелярия», то ли с машинами в ту горячую пору было туго. Наконец из Центра пришла радиограмма: «Нынешней ночью самолет обязательно будет».