Выбрать главу

- Там…там… - она передала подруге телефон, всё еще не в состоянии поверить собственным глазам. На её памяти отец никогда не бывал в Уитморе, и среди его окружения не было никого, кто хоть отчасти мог бы напоминать Меган. Дурное предчувствие знакомо засосало под ложечкой. – Это мой отец, Кэролайн. Он что-то скрывал, - Елена сокрушённо покачала головой, - и я должна узнать, что.

========== Глава 12. Мой личный ад ==========

Ненавидишь меня? Звучит как начало любовного романа, а не его завершение.

Т/с «Дневники вампира»

Если ад и существовал, то выглядел он именно так: родной дом, вдруг ставший чужим, близкие люди, которые в одночасье стали бесконечно далеки. Враг, боровшийся за его жизнь больше других и даже больше него самого. Правда, поместье Сальваторе давно было его домом лишь по названию, и его отношения с Деймоном давно уже были не по-братски прохладными. Но вот Кэтрин…куда бы он ни шёл, что бы ни делал, он всё время чувствовал на себе взгляд её тёмных внимательных глаз. И от этого Стефану было не по себе. А ещё больше от того, что он не мог не думать о Елене всякий раз, когда видел Кэтрин. О том, что она предала его, предпочтя ему его брата; о том, что её не было рядом, когда он снова увидел солнечный свет; о том, что она всё ещё не приехала из Уитмора, а только лишь позвонила и щебетала в трубку добрых полчаса, но он почти ничего не запомнил, потому что нестерпимо хотел увидеть её. Но вместо неё была только Кэтрин: тихая, словно тень, она ступала неслышными шагами и вообще старалась как можно меньше попадаться ему на глаза. Деймон же неожиданно для Стефана почти смирился с её пребыванием в их доме, и пикировки этих двоих утратили свою всегдашнюю взрывоопасную остроту.

Казалось, ничего в старом поместье не изменилось, лишь в огромном пустом доме появился ещё один жилец. Но всё же что-то было не так: эти взгляды исподлобья, которые Стефан то и дело ловил на себе, обрывочные фразы Деймона, словно он хотел ему что-то сказать, но не решался. Брат и прежде бывал скрытным, но эта скрытность всегда была вызывающей, а не такой, как сейчас, почти стыдливой. Но что могло быть хуже того, что несколько месяцев в его доме и под его именем жил древний маг, как две капли воды похожий на него? И разве могло расстроить его что-то больше известия о том, что Сайчлас исчез, затаив злобу на них всех? После таких откровений Стефану казалось, что он может вынести любое известие, но Деймон, судя по всему, думал иначе.

Деймон спиной чувствовал настороженный взгляд брата и не спешил поворачиваться. Он покрутил в руке стакан с остатками алкоголя, и тонкие грани стекла разбили на сотни бликов огонь, горевший в камине. На сердце было тяжело.

- Деймон, я хотел сказать тебе… - Стефан остановился, переминаясь с ноги на ногу. В последнее время он говорил мало, и звук собственного голоса всё ещё казался ему непривычным. Брат бросил на него быстрый странный взгляд и отвернулся. Вампир осёкся и едва не растерял всю свою решимость: он много раз собирался поблагодарить Деймона, просто поблагодарить, но слова не шли, а сердце обиженно противилось. Но теперь он собрался с духом, решив, что откровенность заслуживает ответной откровенности. – Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас меня из этого ада. Я должен был сделать это давно, сразу, но… - он взъерошил светлые волосы и, встретив взгляд Деймона, выдержал его, -…мне нужно было время. В конечном счёте, это я ошибся, но мы исправим эту ошибку и разберёмся с Сайласом…

Старший Сальваторе кивнул. Лицо его исказила гримаса: он надеялся, что время для этого разговора никогда не настанет. Но молчать было ещё тяжелее. И Кэтрин никогда не простит ему этого молчания: может быть, эта правда – её единственный путь в сердце Стефана. И потом, Стефан имел право знать, какой у него неблагодарный и эгоистичный брат. Даже в тусклом свете мечущегося в камине пламени он заметил, как напрягся Стефан, а зелёные глаза младшего вампира теперь смотрели не мягко, а настороженно.

- Ты ошибаешься, Стефан… Ты должен благодарить за это Кэтрин, - слова давались ему тяжело, рвали горло и грудь, оседали вязкой горечью на языке и губах. Но всё же он не мог не произнести их, хоть и понимал, что Стефан возненавидит его за это признание и будет прав.

Стефан лишь слепо моргнул. Три бесконечных месяца, наполненных темнотой, болью и ужасом, он запрещал себе сомневаться. Он знал, что Деймон будет искать его, и Елена тоже, и, в конце концов, они найдут его. Слова старшего брата отдавались болью где-то в груди, холодили душу, мутили рассудок. Это лишь очередная недобрая шутка Деймона, ведь так? Это не может быть правдой. Ведь это был самый страшный его кошмар – быть обязанным ей. Девушке, которая однажды разрушила его жизнь, бросила его посреди тьмы и ужаса, чтобы потом снова уничтожить то зыбкое подобие отлаженной жизни, которое ему кое-как удалось сложить из осколков, оставленных ею. Кэтрин умела только разрушать – так с чего бы ей спасать его?

Повисшая в комнате тишина больно давила на уши, и Деймон заставил себя заговорить вновь.

- Я бесконечно виноват перед тобой, Стефан. Я должен был…должен был заметить неладное, но… Я худший на свете брат! – он сделал шаг к Стефану, но тот отшатнулся. В голубых глазах Сальваторе-старшего и вправду переливалось раскаяние, но это не отменяло того, что долгих три месяца ему было плевать. – И я не знаю, что должен сделать, чтобы заслужить твоё прощение, - вдруг сникнув, тихо проговорил он.

- Почему, Деймон?

- Почему? Наверное, - он невесело усмехнулся, - я был слишком ослеплён собственным счастьем и хотел, чтобы ты был счастлив тоже. А Сайлас…понимаешь, ему ведь было всё равно! Ему не было больно от того, что Елена и я…я был рад этому. Потому что больше всего я боялся причинить боль тебе.

Он говорил что-то ещё, только Стефан не слышал. В ушах шумело. Слова Деймона ранили его так сильно, как ничто в его длинной, слишком длинной, пожалуй, жизни. Может, даже смертельно. Стефан вдруг ощутил боль, стальными обручьями сдавившую его грудь, и ужас, которого не испытывал с тех пор, как его вытащили из сейфа. Помутившееся сознание отталкивало мысль, что он мог так жестоко ошибиться в собственном брате. И, пусть он давно уже не питал никаких иллюзий по поводу их отношений, никогда не думал, что однажды всё может обернуться так.

Когда он открыл глаза, то увидел перед собой брата: Деймон мягко тряс его за плечи и звал по имени, а на лице вампира было написано неподдельное беспокойство. Будто вынырнув из холодной воды, Сальваторе-младший неожиданно чётко осознал всё, что только что произошло. Боль и безотчётный страх отступили, и он отпрянул от брата.

- Мне ничего не нужно, - холодно бросил он, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал.

Он сбросил с себя неуверенное прикосновение рук Деймона и вышел из комнаты, шатаясь, как пьяный. И уже в дверях его настиг звук бьющегося хрусталя.

Она стояла перед зеркалом, задумчиво глядя куда-то сквозь блестящую поверхность. Кэтрин не видела его, и у него оставалась пара секунд, чтобы обдумать слова Деймона и то, как теперь ему стоит вести себя с Пирс. Сколько он себя помнил – почти столько – он ненавидел её, она – его, кроме тех случаев, когда говорила ему о своей любви, но и это звучало как насмешка, пощёчина. То время, когда это было не так, теперь казалось потускневшим осколком другой, чужой жизни. А в этой жизни они были врагами. А враги не спасают жизни друг друга.

Стефан постучал в дверь, и девушка стремительно повернулась к нему.

- Стефан? – на губах Кэтрин расцвела нежная улыбка.

Вампир поёжился, стряхивая с себя секундное наваждение. Так она всегда действовала: ласковый голос, мягкая улыбка. Лишь немногие её жертвы знали, что на самом деле скрывается за этой ангельской красотой. Но он-то знал и снова становиться жертвой её уловок не собирался. Стефан молча перешагнул порог её комнаты. При первом мимолётном взгляде Кэтрин напомнила ему Елену во времена их знакомства. Те же бархатные карие глаза, смотрящие так доверчиво и кротко, та же мягкая улыбка, чуть кокетливая и манящая, - и только волосы у Кэтрин ниспадали блестящими локонами вместо идеально ровных прядей. Он скучал за Еленой, она была нужна ему – пусть даже больше не любила его. Но Кэтрин заменить ему прежнюю возлюбленную не могла.