- Совет.
Кэтрин недоумённо посмотрела на него. Это меньшее, чего она ожидала.
- Не думаю, что кто-либо из них когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным. Вот, послушай: я познакомился с одной красивой, умной, замечательной девушкой, и мы прекрасно проводили время вместе… - по скулам парня пополз яркий румянец, и Кэтрин не смогла сдержать смешок; она прикрыла его ладонью и постаралась сохранить серьёзный вид. На самом деле Донован выглядел так, как мальчишка, поверяющий матери свои сердечные дела. – Я думал, что я ей нравлюсь, а она очень нравилась мне. Это было, когда я путешествовал по Европе… и в один из вечеров, когда мы остались наедине, она вдруг начала бормотать какие-то слова… я не знал языка, но, думаю, это было что-то вроде заклинания. А потом в меня словно что-то вошло, - Метта передёрнуло при этих словах, но он продолжил: - и мне как будто стало тесно. А после начались провалы в памяти, а когда я приходил в себя, выяснялось, что я делал что-то очень странное, то, чего бы никогда не сделал. И я решил… Вот, - он вынул из кармана телефон и включил видео.
По мере того, как видео длилось, весёлость Кэтрин улетучивалась. С экрана телефона на неё смотрел всё тот же Метт Донован, только в глазах его не было того добродушно-доверчивого выражения, которое почти никогда не покидало глаза настоящего Метта. В глазах парня из видео отчётливо улавливались опасные и насмешливые искорки, а говорил он вызывающе, не таясь. И говорил вещи по-настоящему страшные.
- Вот я и подумал, - продолжил он, когда видео, наконец, закончилось, - ты бывала во многих местах, встречалась со многими людьми, знаешь многое… Может быть, ты знаешь, кто это, и как мне от него избавиться?
- Да, я знаю и очень хорошо, - тихо ответила девушка.
Слова и доказательства Метта пробудили в Кэтрин воспоминания, к которым она хотела бы никогда не возвращаться. Она закусила губу и задумалась, безуспешно пытаясь побороть горечь, страх и ненависть – неизменных спутников тех времён и тех воспоминаний. Молчание Кэтрин начало пугать Донована. Конечно, он ненавидел и презирал Пирс, как и почти все его друзья, и у неё были все причины отказать ему в помощи. Ему и самому было не по себе от того, что пришлось обращаться к ней. Но даже Бонни не смогла помочь ему, и Кэтрин оставалась его последней надеждой. Но, чем дольше она сейчас молчала, погружённая в свои думы, тем тревожнее становилось у парня на душе. Он прокашлялся, прежде чем заговорить.
- Я знаю, что вёл себя с тобой… Я должен извиниться, потому что…
- Пустое, - раздражённо пожала она плечами.- Я привыкла к этому. Кэтрин Пирс все ненавидят, но, когда приходит нужда, к Кэтрин Пирс обращаются за помощью, - её язвительный голос вновь заставил Метта покраснеть. – Я прекрасно знаю, что с тобой: в тебе Странник. Пассажир, - в ответ на изумлённый взгляд Донована, Кэтрин закатила глаза. – Что-то вроде паразита. Когда Странники теряют своё тело или же в том случается нужда, они вселяются в чужое тело. Так они могут узнавать чужие тайны, разрушать чужие жизни, подобраться к кому-нибудь… Этот вот, - она кивнула на телефон, - хотел подобраться к Сайласу, а затем ко мне. Через тебя и через ту девушку… Скажи, она была такой высокой, красивой, гордой и с чешским акцентом?
Метт кивнул. Мрачная улыбка раздвинула губы девушки.
- Ты знаешь её?
- И да, и нет, - уклончиво ответила она. – Её звали Надя?
- Да! Ты её знаешь!
- Я её родила, но я её не знаю, - от тона, каким Кэтрин сказала это, Метт похолодел. – Надя Петрова – моя дочь. И она, похоже, совершила самую ужасную в своей жизни ошибку: связалась со Странниками. Мой отец был Странником, так что я знаю, что говорю, - она выразительно подняла брови. – Иногда я думаю, что могла бы и сама быть Странником, и, может быть, Надя… правда, едва ли это сочетается с вампиризмом. В любом случае, проверять я не стану.
Она снова замолчала. Метт лихорадочно соображал. Станет ли она помогать ему, узнав, что пассажира в его тело впустила её дочь? Теперь, глядя на абсолютно непроницаемое лицо Пирс, он горько жалел о том, что разоткровенничался с нею. Это ведь Кэтрин Пирс – хитрая, скользкая, как угорь, всегда себе на уме. Есть ли ей дело до Метта Донована? Есть ли ей дело до кого-то кроме самой себя? Определённо, нет. Возможно, он только что обрёк себя на ещё более ужасную участь.
- Так ты поможешь мне?
- Определённо. Ты же слышал: ему нужна я. Так что, похоже, пора познакомиться с женихом моей дочки, - с этими словами она спрыгнула с высокого барного стула. Чуть помедлив, Метт двинулся за нею. – Кстати, - она приостановилась и оглянулась, - ты сказал, что как будто нравился Наде?
- Мне так показалось, - смутился он.
Она ухмыльнулась.
- Никогда не верь Петровым в этом вопросе. Тот, кого она поселила в твоё тело, нравился ей куда больше.
Непроизвольно прислушиваясь к удаляющимся шагам Кэтрин, Стефан услышал ещё один знакомый голос.
- Ненавижу тебя! Как ты могла так поступить?
Ему казалось почти нереальным, что Надя разыскала мать, убившую её возлюбленного, лишь затем, чтобы выказать свою к ней ненависть. Сальваторе насторожился: насколько он знал Петровых, эта встреча должна была закончиться кровопролитием. И на роль жертвы из них двоих больше подходила Кэтрин. Ну а он не мог дать ей погибнуть. Снова. Почему он чувствовал себя обязанным беречь жизнь Кэтрни даже после всего, что она сотворила с ним, с его братом, с его семьёй? Почему он чувствовал себя неразрывно связанным с этой жестокой, эгоистичной, самовлюблённой девушкой? Если бы не она, Стефан до сих пор тонул и тонул в металлическом гробу, услужливо подсказало ему подсознание. Если бы не она, он бы не помнил своего прошлого. Если бы не она, он не получил бы бессмертия, которое было одновременно и проклятием, и даром. Как ни крути, но кое за что ему всё же стоило бы поблагодарить Кэтрин Пирс.
- Я и не ждала, что ты станешь благодарить меня. Я даже удивилась бы, если бы ты поняла. Но я сделала это ради тебя.
Голос деланный, полный показного отчуждения. Стефан словно видел Кэтрин, говорившую эти слова: брови насмешливо вздёрнуты, губы поджаты, взгляд полон безразличия. Надя Петрова слишком плохо знала женщину, давшую ей жизнь, чтобы понять, что в этот миг Кэтрин переживала едва ли не самую большую боль в своей жизни. Но он это знал.
- Благодарить?! Понять?! – голос Нади сорвался на крик. Стефан услышал, как Кэтрин просила её говорить тише, но вот сама Надя этого не услышала. – Да я жалею, что однажды напала на твой след! Лучше бы мне было никогда тебя не встречать, даже не знать, что ты существуешь! Я ненавижу тебя, Кэтрин Пирс! Гори в аду!
Тут Стефан понял, что нужно вмешаться, если он не хотел снова обременять Мередит Фелл этой докучливой пациенткой. Но, когда он вышел на задний двор бара, Нади Петровой и след простыл, а её мать, растерянная и поникшая, стояла, опершись о перила низкого крыльца.
- Никогда не заводи детей, Стефан. Неблагодарное это дело, - она пыталась придать своему голосу насмешливое выражение, но у неё это плохо получалось. Даже у неё.
- Мне жаль…
Он хотел сказать что-то ещё, но вдруг почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Он услышал испуганный голос Кэтрин, но тот звучал глухо и тихо, словно сквозь толщу…воды. Он снова был заперт в сейфе на дне карьера, покинутый и забытый всеми, кого любил. У него ничего не осталось, кроме предчувствия всё никак не наступавшей смерти да воды, царапающей его горло, трахею, лёгкие изнутри. Стефан схватился за горло, затем за что-то деревянное…откуда в утонувшем сейфе дерево? Затем его пальцы коснулись чего-то тёплого, живого, дышащего, и он с радостью ухватился за это, сжимая эту опору до боли в пальцах.
- Ты… задушишь… меня… - прохрипел кто-то на другом конце его вытянутой руки. Опора ускользала, и Стефан снова начал задыхаться. – Назови… назови мне имя того, кого… ты первым… убил… - чьи-то пальцы царапали его кожу в безуспешной попытке вырваться из захвата. – Вспомни! - это прозвучало, как мольба.
- Джузеппе… Джузеппе Сальваторе! – образ давно погибшего отца вспыхнул в его сознании, на миг затмевая шум и привкус воды.