- Что случилось в Уитморе? Почему Елене и Кэролайн грозит опасность? – он присел рядом с девушкой. Судьба сестры волновала его куда больше, чем драма Кэтрин.
- В Уитморе много лет и даже десятилетий существует некое Братство Августина – охотники за вампирами. Твой отец также состоял в нём, - она посмотрела на него с вызовом, а в голосе неожиданно прозвучало обвинение. – Возможно, его кровь говорила в тебе, когда ты стал охотником. Братство безжалостно к вампирам настолько, что создало своего монстра, чтобы уничтожить их.
Слова об отце задели Джереми, но он постарался отогнать от себя эту мысль. Он подумает об этом позже – его отец мёртв, а Елена ещё жива.
- Откуда ты знаешь?
- Уэс Максфилд принял меня за твою сестру, - девушка усмехнулась, - и выболтал все свои секреты. А затем мы с Деймоном встретили его детище и имели возможность убедиться в том, что он не солгал.
- Значит, ей ничего не грозит? – непонимающе спросил Джереми.
Кэтрин посмотрела на него так, что Гилберт почувствовал себя малым несмышлёным ребёнком или идиотом.
- Их созданию плевать, что думает Максфилд. Оно чует вампиров – и убивает их.
От слов девушки Джереми бросило в дрожь. Он всё ещё не мог понять, что же это: игра, ловушка или сумасшедший бред.
- Почему ты говоришь это мне сейчас? Почему не им? Ведь они там, в Уитморе, в опасности… а ты приходишь ко мне!
Она поморщилась.
- Разве они послушали бы меня? Для них я всё ещё враг, поверженный, а, значит, не стоящий внимания. Деймон знает – знает не хуже меня, и, может быть, у него получится убедить их бросить всё и уйти, пока они живы. Но Кэролайн презирает и Деймона тоже – и так сильно хочет этой нормальной, - она усмехнулась, - жизни, что, возможно, готова рискнуть и не поверить нам. Но ты готов? Ты готов рискнуть своей сестрой, своей ведьмочкой, м? Ты готов сидеть и надеяться на лучшее, Джереми Гилберт?
Боль и злость – больше ничего не было в её взгляде, но никогда ещё Кэтрин не казалась Джереми такой неживой. Он хорошо помнил те дни, когда на его плечи легла забота о её жизни, но тогда, в шаге от смерти, Кэтрин была куда более сильной, яростной, решительной; тогда, в шаге от гибели, у неё были силы и желание бороться и победить. Теперь всё это ушло из неё.
- Если это так… Мне понадобится помощь. Ты говорила Стефану? – вот, кто всегда готов был придти им на помощь.
Улыбка девушки сломалась, искажая красивое лицо страданием.
- Скажи ему об этом сам. Если он узнает, что Елена в опасности, он ни за что не останется в стороне, - горечь этих слов поразила Джереми.
Некоторое время они сидели молча. Гилберт думал о сестре, находящейся в опасности в Уитморе, но, в то же время, мысли о Кэтрин, притихшей рядом, не оставляли его. Он не представлял, что на свете может быть что-то такое, что заставит взгляд этой девушки, всегда воинственной, всегда готовой спасаться и нападать, драться до последней капли крови – не важно, своей или чужой – потухнуть. Она выглядела так, словно из Кэтрин вынули душу. Но, если всё сказанное ею было правдой, больше об этом опасном Братстве и его участниках не знал никто, и, если Джереми хотел спасти свою сестру и Кэролайн с Бонни, которые ни за что не бросят Елену, ему нужна была и помощь Кэтрин.
- Почему ты здесь? Почему не в особняке Сальваторе? Что произошло, Кэтрин?
Она мотнула головой.
- Какая разница?
- Я должен знать. Быть может, ты что-то натворила, из-за чего Деймон или Стефан захотят прикончить тебя, а заодно и меня за то, что я дал тебе приют, - он улыбнулся, пытаясь перевести всё в шутку, но Пирс явно этого не оценила.
- Может, и натворила, - поморщилась девушка. – Например, посчитала, что прошлое не может стать преградой для настоящей любви, и попыталась убедить в этом кого-то ещё.
Ей не нужно было называть имя, чтобы он понял. Джереми всегда смущало то, как безоговорочно она доверяла Сайласу под личиной Стефана Сальваторе – это Кэтрин-то, чуявшая опасность самим своим нутром! Эта доверчивость едва не стоила ей жизни, и Гилберт до сих пор не любил вспоминать тот день и то, что за ним последовало; они вернули Бонни, и, казалось бы, его не должна была волновать цена, особенно когда ею была жизнь Кэтрин Пирс. Но это было не так: он понимал, что по-иному нельзя было поступить, но очень бы хотел, чтобы у них был ещё какой-то выход. Не то, чтобы он привязался к Кэтрин… нет, какой-то частью своей души он по-прежнему презирал её и ненавидел за всё то зло, которое она причинила им просто ради спасения своей шкуры. Но другая часть его жалела девушку, потерявшую всё. До недавних пор к жизни её привязывал, похоже, лишь Стефан и надежда всё-таки обрести его любовь. Теперь у Кэтрин не осталось и этого, иначе она не появилась бы на его пороге.
- Это из-за Стефана ты решила придти ко мне и таким образом спасти Елену? Потому что думаешь, что она ему дорога? – судорога прошла по лицу девушки при этих словах, и Джереми запоздало осознал, какую боль причинил ей только что. – Потому что знаешь, что он хотел бы, чтобы она жила?
Внезапно Кэтрин повернулась к Джереми всем корпусом. Карие глаза её впились в его зрачки, и парень не сумел отвести взгляда. Взгляд её ожил: в нём теперь бушевали страсть и ненависть, любовь, зависть, сострадание и мука.
- Я знаю, как ценна для него Елена! Что бы ни делал Деймон, как бы он ни пытался… Вселенная сводит двойников вместе. Иногда мне казалось, что Вселенная предназначила меня Стефану, а его – мне, но я ошиблась. Ничто не в силах вернуть ту любовь, которую когда-то он испытывал ко мне. И, если бы я могла, я бы придушила твою сестру собственными руками. Я бы сделала это, даже невзирая на смертельную опасность для себя – больше я смерти не боюсь, а жизни не желаю, - отрезала она. – Но я хочу сделать что-то хорошее перед смертью, которая, я чувствую это, ходит уже рядом. Никогда прежде она не была так близка. Хочу, чтобы вы вспомнили о том, что я спасла жизнь кому-то из вас, когда захотите меня ненавидеть. Стефан будет помнить, что благодаря мне он ходит по земле, а не захлёбывается на дне карьера, - в голосе Кэтрин отчётливо звучало ожесточение, и никто, услышавший эти слова, никогда бы не подумал, что она любила человека, о котором говорила. – Деймон будет помнить, что я спасла его от смерти от клыков вампира. Если ты сделаешь всё правильно, ты будешь помнить, что твоя сестра и её подруги живут лишь благодаря тому, что я вовремя появилась у твоих дверей. И они будут помнить об этом – не смогут забыть, как бы ни хотели. Вы всё хотели бы меня ненавидеть – ненавидеть и забыть, но у вас ничего не выйдет, ведь всякий раз, как вы захотите помянуть Кэтрин Пирс как эгоистичную суку, вам вспомнится, что вы были бы мертвы, если бы не она.
Джереми хотел с ней поспорить. Кэтрин никогда не была другом, никому из них, она всегда была их врагом. Но поверженный враг уже не страшен, он жалок, но жалость, которую он испытывал к этой девушке, отчего-то не была презрительной и насмешливой. И к этой жалости уже теперь примешивалось кое-что другое: отчего-то Джереми Гилберт уже сейчас ощущал себя виноватым перед ней.
Громкий, тревожный стук в дверь разбудил Джереми. Была ещё ночь, и такая настойчивость того, кто стоял за дверью, ещё больше насторожила парня. Он выбрался из постели, на всякий случай прихватив заряженный арбалет. Проходя через гостиную, он глянул на диван, на котором расположилась его гостья: в темноте угадывались лишь очертания груды одеял, под которыми затихла Кэтрин. Не было никакого движения, и Джереми подивился, как это она не проснулась от устроенного ещё одним незваным гостем грохота. А, возможно, она и не спала сейчас, просто притаилась. Быть может, тот, за дверью, был её сообщником, а слёзы и печаль Кэтрин были лишь спектаклем, ловушкой, приманкой – с этой девушкой никогда ни в чём нельзя было быть уверенным. Ему бы вытащить Кэтрин из-под одеял и поставить рядом с собой, когда откроет дверь – как щит, быть может… Но он оставил её в покое, и уже через мгновение, подкравшись бесшумно, рывком открыл дверь. Предупреждая ночного гостя, он выставил перед собой арбалет… и наконечник арбалетного болта упёрся точно Деймону Сальваторе в грудь.