- Отпусти! – она не то грозила, не то молила. – Дай мне уйти! Позволь мне закончить мою жизнь без боли, не мучь меня…
- Скажи, что я тебе не нужен, и я отпущу тебя. Навсегда. Теперь уже навсегда. Просто скажи.
В карих глазах отразилась мука, злые слёзы наполнили их. Но Кэтрин всё ещё была достаточно сильна, чтобы не позволить им пролиться.
- Попросить тебя? Мне? Ты знаешь, что я чувствую к тебе, и ты просишь меня о таком… - она покачала головой. – Когда ты успел стать таким жестоким? Ты мстишь мне, играя со мной так, как я играла с тобой когда-то? Ты должен знать, что я делала это не из жестокости, я была вынуждена поступать так, но мне было больно… Но ты ведь знаешь это. Ты просто жесток…
- Я не хочу причинять тебе боль, - Кэтрин сопротивлялась, но вампир всё-таки поднёс её пальцы к своим губам и легко поцеловал их подушечки, сорвав с уст девушки свистящий вздох, - и ты тоже знаешь, что я чувствую к тебе. Ты всегда знала это и пользовалась этим, - он усмехнулся, - ты знаешь это и сейчас.
Девушка вглядывалась в лицо Стефана, не понимая, что за метаморфозы произошли с ним. Стефан никогда не был жестоким, это правда, и, конечно, не в его натуре было смеяться над умирающей, даже если она причинила ему великое зло… Но понять его Кэтрин не могла. Она чуяла ловушку, понимала, что погибнет, если не разгадает её, и всё же её интуиция изменила ей. А сердце болело всё сильнее от каждого слова вампира.
- Я не уверена, что знаю что-то о тебе. Я была уверена в твоих чувствах, пока ты не оттолкнул меня. Что изменилось теперь?
Неуместная улыбка расцвела на губах Стефана. Он приблизился к ней ещё немного, заставляя Кэтрин затаить дыхание.
- Ничего не менялось. Я влюбился в тебя в самую первую нашу встречу и не прекращал любить ни на мгновение, сколько бы боли мне это не причиняло. Не перестал и сейчас. Я думал, что смогу прожить без тебя, это правда, думал, что так мне будет лучше, но я ошибся. Когда я понял, что ты не только ушла на всегда, но и подвергла себя опасности, отправившись с Деймоном в Уитмор, я понял, каким идиотом был. Вы справились отлично… - он на мгновение примолк, думая о Наде. Слезинка, сорвавшаяся-таки с ресниц Пирс сказала ему о том, что она тоже подумала о дочери, - … но я бы никогда не простил Деймону, если бы с тобой что-то случилось.
***
Она нашла Деймона угрюмым и окровавленным. Холод в его голубых глазах встретил её взгляд – холод и сталь. Они были ему щитом от всех её упрёков и просьб. Но Елена не собиралась укорять его, хотя от открывшегося ей зрелища и её мёртвая кровь стыла в жилах. Похороны Уэса Максфилда и Аарона Уитмора – вернее, поминовение их праха, смешавшегося с пеплом старого здания, колыбели колледжа – стали отличным поводом для того, чтобы Братство Августина собралось вместе, растерянное и ошеломлённое.
И тут он настиг их.
А она шла по его следам. Глупо было думать, что Деймон отступится или что удовольствуется убийством главы этого мрачного братства и его племянника и преемника. Елена достаточно хорошо знала вампира, чтобы понимать, что Сальваторе будет идти до конца и не свернёт со своего жестокого, кровавого пути, даже если она преградит ему дорогу. Елена хорошо знала, какое место занимает в жизни этого вампира, но так же хорошо она знала, что были для Деймона некоторые вещи более священные, чем любовь. А милосердие никогда не было его сильной стороной. Он был жесток, настоящий зверь, когда кто-то причинял ему боль – он защищался так и защищал тех, кого любил. Елене потребовалось куда больше времени, чем ожидалось, чтобы смириться с этим; она, впрочем, вовсе не хотела смиряться, но на смену всем обидам, уговорам и надеждам вдруг пришло понимание, что Деймона она может вернуть, лишь встав рядом с ним на той дороге, которую он изберёт.
Елена спешила, дыхание сбивалось, хотя ей совсем не обязательно было дышать. Бонни пыталась не отставать от подруги, но это получалось у неё плохо. Ещё когда днём исчезла Кэролайн, в душу Гилберт закралась тревога. Несмотря на то, что Форбс часто совмещала множество глупых обязанностей, связанных с организацией в Уитморе праздников, конкурсов и прочих глупостей, которые по её мнению были неотъемлимыми атрибутами студенческой жизни, она никогда не пропадала так надолго. Пусть Елене хотелось верить Кэролайн и отмахнуться от любого дурного предчувствия, смерть Джесси и рассказ Деймона об Уитморе заставляли девушку видеть колледж в ином, куда более мрачном и неприглядном свете. Когда вечером явно взволнованный Джереми ничего не объяснил сестре и лишь натянуто улыбнулся, отводя в сторонку Бонни – вампирский слух уловил лишь сбивчивую, но настойчивую просьбу присмотреть за ней – тревога укрепилась в Сердце Елены. Она видела, что после ухода Джереми Беннет была сама не своя, уселась поближе к дверям, словно преграждая Елене путь. Самые ужасные мысли приходили в голову вампирше одна за другой, и она не находила себе места. А когда ночное небо окрасилось оранжевым заревом, даже подруга не смогла остановить её.
Она застыла на месте, увидев их всех: Деймона и перепуганную взъерошенную Кэролайн, Стефана, несущего на руках полубесчувственную Кэтрин – как она там оказалась? – и рука Пирс слабо цеплялась за шею вампира; Джереми нёс на руках другое тело, однозначно и бесповоротно мёртвое – это ещё кто такой? Из общежитий к горящему зданию бежали студенты и работники, и никто не обратил внимание на странную компанию.
- Ты цела! – Елена метнулась к подруге и стиснула её в крепких объятиях. Кэролайн всхлипнула, уткнувшись ей в плечо, но, когда она подняла голову, глаза её оказались сухими и широко распахнутыми.
- О, Елена, это… это было ужасно! Они схватили нас…
- Нас? – недоумевающе переспросила Гилберт.
Кэролайн кивнула.
- Надя… Думаю, нас ждала участь бедного Джесси или ещё что похуже…
Она мало что слышала из слов подруги дальше. Взгляд девушки был устремлён на обмякшее тело на руках её брата. Теперь, присмотревшись, Елена и впрямь узнала в иссохшей, посеревшей девушке дочь Кэтрин. Несмотря на всю неприязнь, которую она испытывала к Пирс, когтистая жалость стиснула её сердце.
- Я зря не верила Деймону. О, какой дурой я была! – со злостью выпалила Форбс. – Если бы не он и не Кэтрин, они бы прикончили и меня.
- Рад, что ты наконец-то это признала, - хмыкнул Деймон.
Елена украдкой взглянула на старшего из вампиров. Он был мрачен и старался не глядеть в сторону Кэтрин и трупа вампирши, словно он чувствовал во всём произошедшем собственную вину. Но, когда взгляд его обращался к горящему зданию, в глазах вспыхивало торжество. Елене захотелось подойти к нему, обнять, облегчить его боль, но что-то удержало её. Слишком много ужасных слов они наговорили друг другу в их последнюю встречу. Бонни подошла к Кэролайн и Елене, обняла их, и Елена на некоторое время позабыла о Деймоне.
- Уходи, - прохрипел Деймон, в упор глядя на неё. – Тебе не место здесь. Тебе не место рядом со мной.
Он хочет отомстить за неё, сказала Кэролайн ей. Кэтрин Пирс слишком глубоко вошла в сердце Деймона, слишком много в его жизни было связано с ней, и они слишком многое пережили вместе, чтобы он остался безучастным к её горю. Ненавидел он её или любил – но равнодушным быть Сальваторе не мог. И ещё был Энзо. Человек, чей пылающий призрак преследовал Деймона сквозь десятилетия; его друг, почти брат, которого Деймон из трусости и волею судьбы предал. Боль была в глазах Деймона, когда он рассказывал им об Энзо. Елена заставила себя ещё раз оглядеть обезображенные трупы членов Братства Августина, в беспорядке расшвырянных вокруг вампира. Он сделал всё это, каким бы ужасным это ни было, ради них – Энзо, Нади, Кэтрин; ради тех, кто стал жертвой Августина, и тех, кто ещё мог стать. Ради неё, своего брата, её подруги, презиравшей его. Ради них он спустился в пекло и сразился с демонами. И теперь он остался один.
- Я не уйду, - уверенно замотала головой она, приближаясь. – Не могу. Не хочу. Не стану. Хватит. Я слишком долго обманывалась, пряталась, бежала от правды. Я знаю, кто ты и кто я, что ты сделал и почему. И я… я люблю тебя.