Затем, рано или поздно Броди захочет и кое-чего другого, что может дать ему жена. К этому времени он уже будет крепко сидеть на крючке, и Динни займет свое законное место хозяйки "Ивового ручья".
Хорошо, что Броди успел попробовать ее поцелуев до появления Кенни. Теперь он будет знать, чего лишается.
При этой мысли Динни вздрогнула и обхватила себя за плечи. Беда в том, что она будет помнить этот поцелуй так же крепко, как и Броди.
Ну же, Динни, ты должна держать себя в руках. Как ты можешь надеяться заполучить Броди в мужья, если позволяешь своим чувствам властвовать над рассудком?
Заполучить. Какое ужасное слово. Но именно этим Динни и занимается.
Можно подумать, Рейф Трублад обошелся с твоим отцом более честно.
Папа был слабым и уязвимым после маминой смерти, и Рейф воспользовался этим. Жаль, что Броди придется платить за грехи отца, но кто-то ведь должен ответить за страдания бедной девочки.
Динни сжала кулаки при нахлынувших воспоминаниях. Воспоминаниях, которые питали ее жажду мести. Воспоминаниях, достаточно ярких и сильных, чтобы заглушить угрызения совести и подстегнуть ее решимость.
Она помнила ту далекую ночь так ясно, словно с тех пор прошло не пятнадцать лет, а пятнадцать минут.
Динни почувствовала ком жгучей ярости, подступивший к горлу. Тогда она спала в соседней комнате, в той, где сейчас посапывают Энджел с Бастером.
Ее спальня была оформлена во всевозможных оттенках розового: от розовой пыльцы до цвета карамели и клубничной жвачки. У нее была кроватка с пологом, накрытая невесомым розовым одеялом, и ажурные занавески в тон. Динни вспоминала кресло-качалку, которую папа смастерил своими руками, огромную коллекцию кукол (одних только Барби двадцать две штуки), розовую стереосистему с десятками кассет и собственный телефон.
Мечта любой девочки.
Мечта, обернувшаяся кошмаром в тот миг, когда папа нетвердым шагом вошел в ее спальню со слезами, струящимися по лицу.
- Динни, лапочка, проснись, - сказал он.
После маминой смерти, случившейся полгода назад, жизнь стала странной и нестабильной. Папа, всегда встававший на работу с первыми петухами, теперь валялся в постели до полудня. Частенько он забывал вовремя поесть или вымыться. Он больше не водил Динни в церковь и отказывался встречаться с друзьями, когда они приходили.
Раньше он был жизнерадостным человеком, постоянно что-то насвистывал или напевал. Теперь же он часто хмурился и редко говорил. Он начал продавать скот, чтоб расплатиться с долгами, и уволил большую часть своих работников.
Динни все реже и реже виделась с отцом. Он оставлял дочь на попечение домработницы, иногда исчезая на несколько дней. В то время Динни не понимала, что происходит. Позже она узнала, что он играл и пил в Ярборо ночи напролет.
- Динни. - Папа встряхнул ее и зажег ночник. От тусклого света по комнате заплясали тени. - Давай же, просыпайся.
Прижимая к груди плюшевого медвежонка, Динни с колотящимся сердцем села на кровати. Протирая заспанные глаза, она смотрела на человека, теперь казавшегося ей незнакомцем. Ужас, очень похожий на тот, который она испытала после маминой гибели, окутал холодом ее дрожащее тело. Произошло что-то страшное. Она это знала.
- Папа! Что случилось?
Он выглядел ужасно. Его глаза затуманились и налились кровью, одежда измялась. Волосы были всклокочены, и пахло от него как-то странно. Динни сморщила носик, разрываясь между желанием обнять отца и отвращением, вызванным его состоянием.
- Вставай. Одевайся.
- Почему, папа? Кто-то умер?
- Нет. - Отец отбросил одеяло. - Вставай, Динни, немедленно.
- Мы куда-то едем? - Эта мысль подняла ей настроение. Как было бы хорошо отправиться в путешествие вдвоем с папой.
- Ага. - Он мрачно кивнул. - Мы куда-то едем.
- Куда? - Ее страх моментально улетучился. - На море?
- Нет. - Отец опустился на четвереньки, и начал рыться под кроватью. Динни, глядя сверху, заметила проплешину на его макушке, которую никогда не видела раньше. Он вынул ее розовый чемодан, покрытый слоем пыли. - Сложи свои любимые вещи и игрушки.
Резкий голос отца вновь поверг ее в ужас.
- Папа, - прошептала Динни, зажимая рот ладошкой. - Мне страшно.
И тогда она услышала звук у двери спальни. Подошвы сапог шаркнули по деревянному полу, звякнули шпоры.
Ход ее воспоминаний замедлился, приближаясь к самому острому моменту. У Динни сдавило горло, когда давно увиденная картина вновь встала у нее перед глазами. Девушка стиснула подушку и зажмурилась, безуспешно пытаясь заблокировать свою память.
Она повернула голову к двери. Ей вспомнилась дрожь ужаса, пробежавшая по ее маленькому телу при виде стоящего там человека.
Мужчина. Высокий, худой, весь в черном. Он носил тоненькие усики, его пальцы были усеяны перстнями, а на ремне красовалась огромная золотая пряжка.
Даже сейчас у Динни застывала кровь и волосы вставали дыбом.
Он был похож на злодея из немого кино своими темными волосами, зачесанными назад, своими тонкими поджатыми губами, своей расслабленной позой.
В первый и последний раз Динна Рене Холлис видела перед собой человека, перевернувшего ее жизнь. Человека, отнявшего у нее детскую наивность и оставившего взамен горечь и жажду мести. Человека, породившего такую жгучую ненависть, которая не угасла за пятнадцать лет и излилась на его сыновей.
Рейф Трублад.
Он склонил голову набок и подмигнул Динни. Затем вынул сигару из кармана рубашки. Чиркнув спичкой, он зажег сигару и посмотрел на папу, который метался по комнате, выдвигая ящики стола и выбрасывая вещи из шкафа.
- Не впадай в истерику, Холлис. Я уже сказал, что тебе и твоей девочке не обязательно уходить сегодня. Завтрашний день вполне меня устроит.
- Папа? - голос Динни был тонким и пронзительным.
- Замолчи, Динни, и одевайся.
- Какой смысл вытаскивать девочку из постели на ночь глядя.
- Такой. "Ивовый ручей" нам больше не принадлежит.
- Ты сам потерял его, Холлис. Я не хочу, чтобы по всему Ярборо ходили слухи о том, как я вышвырнул из дома ребенка посреди ночи.
- Тебе надо было подумать об этом до того, как отнимать у меня ферму. Папа тяжело дышал.
Рейф прошел через комнату, пуская дым кольцами. Он заглянул папе прямо в лицо.
- Я ничего у тебя не отнимал. Ты в покере ни черта не соображаешь. Я не виноват, что ты нажрался и начал молоть языком направо и налево.
Динни закашлялась и подтянула коленки к подбородку. Она успела замерзнуть, пока сидела на кровати и рассматривала двух мужчин, выясняющих отношения.
- Ты слышала, Динни? - заорал отец, отвернувшись от Рейфа и свирепо взглянув на нее. - Слезай с кровати, немедленно!
- Пожалуйста, папа, - взмолилась она, по щекам потекли горячие слезы. Скажи, почему.
Рейф поднял руку.
- Можно я отвечу на ее вопрос, Холлис?
Отец сжал кулаки так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Улыбаясь, Трублад шагнул к кровати.
- Твой папа поставил эту ферму и все имущество на кон в карточной игре. Ты понимаешь, что это значит?
Динни покачала головой. Дыхание Рейфа Трублада было теплым и пахло от него еще хуже, чем от папы.
- Это значит, что он проиграл, и теперь "Ивовый ручей" принадлежит мне.
У Динни задрожали губы.
- Я не буду здесь жить больше? А как же мои игрушки?
- Прости, дорогуша, но тебе придется все оставить здесь. И виноват в этом только твой папочка.
- Ты бесчувственный ублюдок, Трублад, - сказал отец, отталкивая игрока в сторону. - Отойди от моей дочери.
Рейф усмехнулся и неторопливо направился к двери, оставляя за спиной душераздирающую сцену.