- Ради бога, Динни, выбери любую и выдерни, - сказал Броди. Его голос был сдавленным, потому что он лежал, уткнувшись лицом в кушетку. - Они болят ужасно.
Динни дрожащими пальцами взяла пинцет. Слегка наклонившись, она уперлась локтем в его ногу, чтобы рука не тряслась. Прищурившись, она внимательно осмотрела его красивый зад.
Тонкие белые иглы торчали сквозь красную ткань. Их было много. Наверное, больше сотни. Это займет целую вечность. Динни судорожно сглотнула.
Несмотря на свою решимость сосредоточиться на предстоящем деле, она не могла не обратить внимание на тугие мускулы его ног и на соблазнительную линию бедер. И пахло от него очень даже приятно: кожей, песчаным пляжем и лошадьми. И, самое главное, пахло домом. Это был запах, который она мечтала ощутить на протяжении пятнадцати лет.
- Динни! В чем загвоздка?
- Я боюсь сделать тебе больно.
- Так не бойся. - Казалось, он злится.
- Хорошо.
Динни выдернула первую иголку.
- Продолжай, - проворчал Броди.
Положив ее в крышку от аптечки, Динни извлекла следующую.
Его кожа казалась горячей на ощупь. Волоски на ногах были темными и жесткими. Динни старалась не обращать внимания на такие вещи, но это было выше ее сил. Он был слишком привлекательным мужчиной, чтобы не замечать этого.
Динни затаила дыхание.
С ее телом происходили невероятные изменения. Голова пошла кругом. Пульс ускорился. Соски затвердели. Сердце отбивало безумный ритм.
В ее голове осталась всего одна мысль.
Я хочу заняться любовью с Броди Трубладом.
Восьмая глава
Броди страдал. Вовсе не от шипов кактуса, а от горячего дыхания Динни, прожигавшего его насквозь. Он больше не мог выносить это.
Хорошо еще, что он лежал на животе, а Динни была слишком потрясена, чтобы догадаться, какие мысли блуждали в его голове, вызывая определенную физическую реакцию.
Прикосновения ее мягкой кожи, восхитительный аромат магнолии, тихие щелкающие звуки, которые она издавала своим языком, доводили его до безумия.
Помни, Трублад, она дочь игрока с неизвестным прошлым. Ты должен думать головой, а не одним местом.
Затем его осенила внезапная догадка. Что если Динни так же относится к нему? Что если она опасается выразить свои чувства, потому что он сын игрока с не менее сомнительной предысторией?
Закрыв глаза, Броди застонал в подушку.
Динни шумно вздохнула.
- Прости. Я сделала тебе больно?
- Не останавливайся. - Казалось, эта пытка длится уже тысячу лет.
- Я вынула все крупные колючки, но осталась еще куча мелких, и мне трудно разглядеть их через ткань.
Она провела рукой по участку с самыми толстыми иглами. Миллион булавочных уколов пронзил его кожу.
- Ой! - Броди изогнулся от боли. - Какого хрена ты делаешь?
- Я пытаюсь их нащупать, потому что не вижу. - Казалось, ей все это порядком надоело. Броди пришел к выводу, что в ее занятии тоже приятного мало.
- Эй, прекращай, это чертовски больно.
- Броди, - хрипло сказала Динни, - просто по-другому не получится. Мне придется снять с тебя трусы, чтобы добраться до остальных колючек.
Он заскрипел зубами.
- Делай, что хочешь.
Ее проворные пальцы скользнули под резинку, ноготки легонько царапнули по коже. Ощущение было не из приятных, и Броди вдруг представил себе, что он умер и это его наказание в аду.
- Вот, - сказала Динни, - так гораздо лучше.
Броди чувствовал, что она придерживает хлопчатобумажную ткань одной рукой, а другой продолжает выдергивать шипы. Он никогда еще не оказывался в более неловкой ситуации.
От вентилятора на потолке шел поток прохладного воздуха, но Броди был так распален, что почти не замечал этого.
Время ползло, растягиваясь и замедляясь. Казалось, каждое осторожное движение Динни длится целую вечность. Щелкали кончики металлического пинцета. Дыхание девушки со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Ее запах напоминал об огромных белых цветах, распустившихся под весенним солнцем.
- По-моему, я все вынула, - радостно воскликнула она.
Слава богу!
- Дай я проверю. - Броди протянул руку и осторожно ощупал свой зад. Прикосновение причиняло боль, но торчащих игл больше не было.
Он знал, что Динни уселась на пол и тоже смотрит, придерживая его трусы.
Его пальцы на что-то наткнулись.
- Ой, вот еще одна.
Болезненный рывок, и иголка исчезла.
- Проверь еще, - предложила Динни.
Броди повторил свои действия, на этот раз не обнаружив ни единого шипа.
- А теперь надо смазать.
- Я сам сделаю, - сказал Броди, выхватив обеззараживающую мазь из ее рук. Он торопливо намазался и сел, отчаянно желая спрятать свою задницу от ее взгляда.
Динни села с ним рядом.
- Болит?
- Ага, но ты же вынула колючки. - Чувствуя, что его лицо по цвету сравнялось с трусами, Броди старался не смотреть девушке в глаза. - Спасибо. Думаю, тебе это тоже было не очень приятно.
- Ой, даже не знаю, - протянула Динни. От звуков ее голоса у Броди мурашки пробежали по коже. - Мне приходилось делать более трудные вещи, и без такого роскошного зрелища.
Срань господня! Он уже увяз по уши и увязает все глубже.
- Нечего смущаться, Броди. С каждым может случиться.
- Просто я представить не мог, что ты увидишь мою задницу именно так.
- Что?
Он украдкой взглянул на Динни и заметил на ее губах дразнящую улыбку. Одна нахальная бровь насмешливо изогнулась, а голубые глаза искрились весельем.
- Нет. - Броди хмыкнул.
- А что ты представлял?
- Гмм... э... ну ты знаешь, - Броди запнулся, покраснев еще гуще, хотя, казалось, дальше уж некуда. Он опустил голову. - Лучше я оденусь. - Броди прочистил горло, он больше не мог сохранять это шутливое настроение.
Он нагнулся, чтобы поднять с пола джинсы.
- Подожди, там могли остаться еще иголки в штанах, - заметила Динни. Дай я проверю.
Броди передал ей джинсы и снова завалился на кушетку. Ему хотелось метаться по комнате, взъерошить волосы, выскочить наружу - что угодно, лишь бы подавить эту бурю чувств.
Но он не мог. У него не было штанов.
Динни исследовала его джинсы при свете лампы, осторожно ощупывая ткань в поисках оставшихся шипов кактуса. При виде этого Броди сглотнул.
Она сосредоточенно поджала губы, ее вьющиеся рыжие волосы рассыпались по плечам, тонкие, изящные пальцы неустанно продолжали свою работу.
В этот миг она напомнила ему маму. Броди вспомнил, как его мать сидела по ночам в своем любимом кресле, занимаясь штопкой. Им не хватало денег на новую одежду, их наряды были перешиты из соседских или из того тряпья, которое мама получала по благотворительности или покупала за бесценок в Армии Спасения. Всю эту одежду постоянно приходилось чинить - подрубать края, пришивать пуговицы, заштопывать дыры.
Глядя на Динни, Броди ощутил переполняющую его нежность. Это чувство никогда еще не было таким сильным. Не успев опомниться, он склонился к девушке и поцеловал ее.
Нежно, бережно, сладко, в щечку.
Динни подняла взгляд. Ее глаза расширились от изумления.
Совсем потеряв голову, Броди обнял девушку и привлек к себе. Сидя в одном белье, он чувствовал себя уязвимым, но до странности свободным, словно вся его сдержанность исчезла вместе с иглами кактуса.
От Динни так хорошо пахло, ее объятия были такими приятными, Броди не мог не попробовать ее на вкус. Наклонив голову, он потянулся к ее губам.
Девушка не оттолкнула его, но и не стала поощрять. Она просто ждала его следующего шага.
Ее губы, мягкие и соблазнительные, манили к себе. Зубы слегка разомкнулись.
С голодным стоном Броди завладел ее ртом. Зажмурившись от наплыва чувств, он прижался к ней, наслаждаясь вкуснейшим нектаром Динни МакКеллан. Ни с одной женщиной он не чувствовал себя таким страстным, таким сильным, таким живым.