Наконец она оказалась в зоне его ауры, и Джон ощутил пугающий толчок. Такой же, как утром на пастбище. Но тогда он считал, что этот импульс исходит от Беста.
— Я думала, мы поняли друг друга, — продолжала Делла.
— Вы потребовали, чтобы я вернулся домой. Я просто решил не спорить с вами.
— Я управляю фермой, — напомнила она. — И мне решать, что с ней делать.
— Совершенно верно. И я не сомневаюсь, что в этом качестве вы думаете о ее судьбе. И о судьбе бедняги Беста тоже.
«А не о себе». Он не сказал этих слов. Но плотно сжатые губы Деллы говорили, что она прекрасно поняла его.
— Ну… и что вы будете с ним делать?
— Пытаетесь выведать мои секреты? — не обращая внимания на ее вызывающий тон, пошутил Джон.
— Вам не хватит времени. Скачки в Мельбурне состоятся через две недели.
Это был добрый знак. Во всяком случае, теперь она заинтересовалась.
— Никто не может к нему подойти, но вы собираетесь заявить его?
— Что, задача слишком трудна?
— Вы хотите, чтобы он скакал без жокея?
Она снова вспыхнула.
— Если бы вы тренировали Беста, то знали бы, как оседлать его! Впрочем, говорить об этом нет смысла.
Спор на время прервался из-за прихода Шарон. Девочка влетела в комнату, облаченная в длинное платье абрикосового цвета. Джон подумал, что этот романтический наряд разительно не соответствует коротким русым волосам ежиком и многократно проколотым ушам.
— Бабушка, теперь ты поняла, что я имела в виду? — спросила Делла, резко переключаясь на младшую сестру. — Она берет мои платья!
— А почему нет? Ты все равно больше не надеваешь их! — ответила Шарон. — Боишься, что кто-нибудь увидит шрамы на твоей ноге!
— Шарон, хватит. Как ты себя ведешь?! — оборвала внучку Тереза.
— У моих сестер были такие же проблемы, — вмешался Джон. Конечно, эта девочка любит сестру, но причиняет ей боль. — Флоренс сводила нашу старшую сестру Морин с ума тем, что все время брала ее одежду без спроса. Морин много раз грозила ее убить, но в конце концов нашла лучший выход. Однажды Флоренс пришла из школы и обнаружила, что ее собственный шкаф пуст. Морин несколько дней притворялась, что она тут ни при чем.
— А что, это идея! — Делла очаровательно улыбнулась.
Шарон тут же забыла про сестру и во все глаза уставилась на Фаулера.
— Вы кто? Вы действительно из Англии или просто говорите с английским акцентом? И что вы здесь делаете?
— Шарон! — Тереза вмешалась и быстро представила их друг другу.
Девочка засыпала Джона вопросами, заставлявшими его улыбаться.
Потом они прошли в столовую. Красные с золотом обои служили великолепным фоном для обеденного стола типа шератон и тяжелых резных эпплуайтовских стульев. В дальнем конце стоял камин с такой же черной мраморной полкой, как и в гостиной. На красных с золотом салфетках стоял дорогой фарфор, хрусталь и лежало тяжелое столовое серебро.
Такой стол его мать накрывала только по праздникам. Интересно, пользуются ли Грины этой посудой каждый день или достали ее по случаю приезда гостя? От Терезы можно было ожидать всего.
Но его мать готовила сама. Здесь это делала Линда Гроув.
— Что бы мы делали без Линды? — сказала Тереза, когда женщина принесла супницу. — После отъезда Эстер она взяла на себя обязанности хозяйки.
— Кто-то же должен присматривать за домом, когда вы убегаете к своим разлюбезным лошадям. — Мелодичный голос Линды заставил Джона вспомнить Азорские острова. Пурпурно-зеленая расцветка ее экзотического платья оттеняла ее смуглую кожу. На руке позвякивало с полдюжины браслетов.
— Опять суп из морских продуктов? — заныла Шарон.
— Не хочешь — не ешь, — отрезала Линда. — Пухни с голоду.
Джон понял, что эта женщина занимает в доме намного более высокое положение, чем платная прислуга.
— Линда ужасно любит командовать, — пожаловалась ему Шарон. — Не знаю, как Тим ее терпит.
— Потому что любит жену не меньше нашего, — сказала Тереза. — Джон, Тим Гроув — наш главный конюх. Вы встретитесь с ним завтра утром.
— У Тима не будет времени, — возразила Делла. — Завтра рано утром поедет в аэропорт купить билеты на рейс до Кардиффа.
Тереза нахмурилась.
— Может быть, отложим этот спор на потом?
— Тут не о чем спорить!
Джон кое о чем догадывался, но предпочел промолчать, как уже сделал это в офисе.