– Не о таком медовом месяце я мечтал. В Борнмуте нам было бы гораздо лучше.
– Не горюй, милый. Все будет хорошо, когда придет «Чайка».
– Я уже не верю в эту «Чайку».
– В таком случае что же мы будем делать через две недели?
– По-моему, сядем в тюрьму. Возможно, тюрьму опекает казино, и на прогулку нас будут водить вокруг рулетки.
– Разве ты не можешь занять денег у Второго?
– У Боулза? Он никогда в жизни не займет денег без заклада. Он безжалостнее, чем Друтер и Бликсон вместе взятые, – иначе бы они давно уже заполучили его акции.
– Неужели нет никакого выхода, милый?
– Мадам, выход есть.
Я поднял взгляд от холодного кофе и увидел мужчину небольшого роста в потертом, но франтоватом костюме и таких же туфлях. Его нос казался непомерно большим для его лица, жизненные невзгоды вздули его вены и затуманили глаза. Под мышкой он элегантно держал тросточку для прогулок, в ней отсутствовал металлический наконечник, но зато имелся набалдашник в виде утиной головы. Он обратился к нам с небрежной вежливостью.
– Извините мою непростительную назойливость, но, кажется, вам не посчастливилось за игральным столом, а у меня есть благая весть для вас, месье и мадам.
– Но, – начала было Кэри, – мы уже собираемся…
– Я посоветовал бы вам немного задержаться, ибо я обладаю беспроигрышной системой. И готов уступить ее вам почти задаром – за какие-нибудь десять тысяч франков.
– Для нас это очень большие деньги, – ответил я. – У нас сейчас таких нет.
– Но ведь вы остановились в «Отель де Пари». Я вас там видел.
– Мы имеем в виду наличные деньги, – быстро уточнила Кэри. – Вы ведь знаете, как это бывает с англичанами.
– Тысяча франков.
– Нет, – сказала Кэри. – Извините.
– Знаете, что мне пришло в голову, – предложил я. – За вашу систему я лучше угощу вас хорошей выпивкой.
– Виски, – заказал он без колебаний.
Я слишком поздно спохватился, что порция виски стоит пятьсот франков. Он устроился за нашим столиком, поставив свою тросточку между коленями так, будто утка была готова разделить с ним выпивку. Я сказал:
– Согласен. Слушаю вас. Выкладывайте.
– Слишком мало виски.
– Больше не будет.
– Все очень просто, – сказал человечек, – как и все выдающиеся открытия в математике. Вы сперва делаете ставку на одну цифру, а когда она выигрывает, вы ставите весь выигрыш на определенное сочетание из шести цифр. Для единицы такое сочетание – от 31 до 36, для двойки – от 13 до 18, для тройки…
– Почему?
– Вы должны верить мне на слово. За много лет я выучил тут все досконально. Я продам вам таблицу всех цифр, которые выигрывали с июня прошлого года, за пятьсот франков.
– А если, скажем, цифра не выиграет?
– Переждите немного и начните играть по системе только тогда, когда выпадет нужная цифра.
– На это могут уйти годы.
Человечек поднялся, поклонился и ответил:
– Для этого нужен капитал. Мой капитал был недостаточным. Если бы вместо пяти миллионов у меня было десять, я бы не продавал свою систему за порцию виги.
Он отошел с чувством собственного достоинства, тип сточка без наконечника постукивала по полированному полу, а утка оглядывалась на нас, будто хотела остаться.
– Это попрошайничество. Мне не хотелось бы, чтобы моя жена была нищенкой.
– Я всего лишь твоя новая жена. И не считаю это нищенством – это же не деньги, а всего лишь жетоны.
– Знаешь, все-таки что-то есть в том, что рассказал этот человек. Все дело в том, чтобы уменьшить вероятность проигрыша и увеличить возможность выигрыша.
– Может быть, все это и так, милый, но моя система позволяет мне совсем ничего не проигрывать.
Она отсутствовала с полчаса, а потом вернулась почти бегом:
– Милый, брось рисовать свои крючки. Я хочу домой.
– Это совсем не крючки. Я разрабатываю одну идею.
– Пожалуйста, пойдем побыстрей, а то я заплачу.
Когда мы оказались на улице, она потащила меня через парк, между пальм и клумб, выглядевших в лучах прожекторов, как конфетки. Она сказала:
– Милый, меня постигла ужасная неудача.
– Что случилось?
– Я все делала так, как та женщина. Я дождалась, пока кто-то выиграл много денег, потом тронула его за локоть и попросила: «Дайте». Но он мне ничего не дал, а сказал довольно жестоко: «Иди домой, к своей матери», а крупье это заметил. Поэтому я перешла к другому столу. А там какой-то мужчина сказал мне просто: «Попозже. Попозже. На террасе». Милый, он принял меня за проститутку. А когда я сделала третью попытку… О, это было ужасно!
Один из тех служителей, которые дают прикурить сигареты посетителям, тронул меня за руку и сказал: «Достаточно вы уже тут поболтались, мадемуазель!»