Его пальцы лихорадочно искали кнопку тембра-тора.
- Конечно, па, - наконец взвизгнул он, - о, пожалуйста, можно я задержусь в деревне посмотреть игры? - Конечно же, он с трудом выносил местные развлечения, но настоящий Ойну обязательно бы канючил. Кроме того, это прекрасно объяснит его долгое отсутствие в родных пенатах.
- Видишь ли, сейчас... - начал было Паммам в своем обычном тоне никогданебалующегонибольшихнималенькихдетей. Но Маппап вовремя прервала его:
- Не вижу в этом никакого вреда, Пам. Ойну - примерный юноша. Он никогда не чистит свои перья в доме, - добавила она в доказательство, - не то что Юви.
- Тогда я прямо сейчас... - начал было Пол, вскакивая на ноги.
- Прямо сейчас ты закончишь завтрак, - отрезал Паммам неумолимо. - Никто из моих детей никогда не появится в деревне голодным. Что скажут старейшины?!
- Это не моя вина, - извинилась Маппап. - Ты же знаешь, наш сын стал очень разборчив в еде. Честное слово, иногда просто не понимаю, что с ним происходит. Это, должно быть, возрастное.
Наконец утренняя трапеза была окончена. Все пожелали Полу удачного дня, Паммам дал немного денег (радужные пластинки), после чего все прилежно повернулись в одну сторону, чтобы по достоинству оценить богатство красок утреннего неба. Тем самым они сделали все возможное, чтобы не обращать внимание на весьма необычный способ его исчезновения. И пока семья старательно любовалась восходом. Пол весело кричал:
- Ну-ка, крылья вверх - вниз, вверх - вниз, полетели!
Он быстро спускался по каменистому откосу, цепляясь руками за что ни попадя. Стремясь как можно скорее скрыться с глаз, он почти катился вниз. Когда спуск стал более пологим, Пол обнаружил, что в ожесточении бормочет про себя:
- Двадцать семь дней, двадцать семь дней ада... Один промах завтра, послезавтра... сегодня! О, Боже! За что мне такое?!
Он заставил себя замолчать. Он не любил думать о провале. До дна ущелья было еще далековато.
На самом деле по земному счету оставалось лишь двенадцать дней, а четыреста уже были позади. У шеклитов же дни были коротки, зато галактический год длился невозможно долго, больше земного. И этот вот длинный год подходил к концу.
Интересно, если он ошибется и погибнет, как сложатся отношения между землянами и шеклитами? Наверное, если шеклиты просто отправят его тело на Землю, это и будет означать провал его миссии. Зато если похоронят в фамильном склепе как одного из своих, тогда все пойдет гладко. Конечно, если и на Земле примут настоящего Ойну.
По мере того как он спускался, стена гор по обе стороны становилась все выше и выше. Он пытался сосредоточиться на том, чтобы не терять твердую почву под ногами, судорожно вытирая пот, заливающий глаза.
"Готов поспорить: у настоящего Ойну на Земле нет таких проблем", - подумал он и представил: вот Ойну летит на его завод, затем - работа в Ассамблее, вот вечером пьет пиво у Редди... ага, это он играет с сыном Пола в регби. Нет, положительно, жизнь на Земле не может быть столь же тяжела для шеклита, как для него - здешняя.
Скорее всего, после того как семья засыпает, он выбирается из кровати и повисает где-нибудь... "Даже не могу представить, где это возможно в моем доме". Пол почувствовал симпатию к своему собрату по несчастью.
Наконец он спустился вниз. Высоко-высоко над ним была полоса бледно-лимонного, теплого неба, впереди - заросли кустов, низких деревьев и высокой травы. По дну ущелья тек Колоуинский ручей - 18 метров шириной и до 3 метров глубиной. Насколько он помнил, нужно продираться сквозь заросли до упавшего через реку дерева.
Бревно было на месте. Достаточно толстое, чтобы выдержать его вес, но скользкое, и Пол уселся на него верхом. На середине реки из воды лениво высунулся рогериан, крупный ящер, чей длинный хвост полоскался в бурном потоке.
- Если хочешь, поведай мне свои проблемы, - предложил он.
- Вряд ли от тебя будет толк, - ответил Пол.
- Да? Ты сомневаешься, что от меня будет толк? - удивился рогериан. Почему?
- Потому что в тебе разума приблизительно столько же, сколько в пробке, и ты не понимаешь ни единого слова из тех, которые произносишь.
Рогериан моргнул сонными глазами и изучающе уставился на Пола.
- Ты думаешь, что от меня не будет толку, потому что во мне мало разума или потому, что я не понимаю ни единого слова? - беспомощно спросил он.
- О, нет, только не это! - взмолился Пол. Он поудобнее уселся на бревно и начал вытаскивать занозу из ноги. - Твои так называемые беседы не что иное, как способность запоминать то, что тебе говорят, и произносить слова с соответствующей интонацией. Выглядит неплохо, но в твоей крокодильей башке нет ни единой мысли.
- Каким образом ты связываешь это со своими проблемами? - простодушно заметил ящер. Пол от удивления даже забыл о своей ноге:
- Ты знаешь, а это любопытный вопрос! Видишь ли. Земле очень нужно импортировать отсюда кое-какие штуки. Если бы не это, я бы не беспокоился так сильно, и мне было бы легче. Однако! Хотя ты и не очень умное создание, но, кажется, можешь помочь собеседнику самому разобраться кое в чем.
- А ты не думаешь, что я могу помочь именно тебе разобраться кое в чем? существо было не так-то просто.
- Нет, - кратко ответил Пол.
- А может быть, ты пристрастен? Тут уж Пол захохотал.
- Послушай, мудрец, Авиценна, или как там тебя зовут. Мои проблемы - не психологические, они реальны. Если я не сумею пробыть с шеклитами полный год... или, вернее, если они не сумеют и вышвырнут меня... тогда моя жизнь на Земле представляется весьма проблематичной. Я слыхал про одного венгра, который за неделю до конца срока испортил обмен с квотерами тем, что отказался сделать ребенка одной их знатной даме. Квотеры были, естественно, оскорблены и выслали его. Так что теперь не только мунговые шахты и уксология навсегда потеряны для человечества, но и никогда мы больше не сможем договориться с квотерами. Мало того, бедняга венгр был в таком социальном вакууме на Земле, что в прошлом году разнес себе башку из бластера. Мне не хотелось бы стать его последователем.