— Привет. Пойдем покурим?
Дым струится к потолку.
— Брось ты этого Эндрика, — говорит Эха. — Приходи лучше нам на помощь.
Ей тридцать два, но она уже заведует сектором. Я уверен: если бы Эха захотела стать летчицей, она обязательно стала бы. Но у нее другие интересы. Она родилась программистом. Она с удовольствием рисует блок-схемы, азартно высчитывает необходимый объем памяти. Благодаря ей наш отдел получил заказ от одной солидной организации. Под ее руководством создается информационно-справочная система.
Эха торопливо курит. По-видимому, думает уже о работе. На мгновение ей вспоминается мое молчаливое присутствие.
— Брось ты эту программу. Все равно он не защитится.
— Почему же? — спрашиваю я, самым бесстыдным образом притворяясь наивным. Эха попадается на крючок.
— Для того чтобы стать доктором, надо сказать новое слово в науке. А для Эндрика даже записать старое представляет непреодолимые трудности.
В этот момент я вижу лысину Эндрика, поднимающегося по лестнице. Эха тоже замечает его и умолкает.
Эндрик подходит к нам. Широкое лицо его победоносно сияет. В руках он держит большой белый рулон бумаги.
— Здравствуй, Эха! — сердечно восклицает он.
— Здравствуйте.
Эндрик разворачивает рулон. Это иллюстрация к диссертации. А именно — схема мультипроцессора.
— Ну как? — Вопрошает он.
— Мило, — дипломатично кивает Эха.
Эндрик поворачивается ко мне.
— Красиво, а?
— Красиво, — соглашаюсь я.
Эндрик уходит в отдел. Бедняга, думаю я. Пусть бы он хоть курил. Курение сближает людей и помогает легче переносить удары судьбы.
— Похоже, Эндрик считает, что за рисунки художника ему присудят степень доктора, — говорит Эха.
— И к тому же он не курит, — говорю я.
— Что? — Удивляется Эха.
Двенадцать часов. Программа готова. Теперь отдать на перфорацию, и можно начинать отладку. Я бегом спускаюсь по лестнице. Навстречу мне поднимается Деа Ланге. Невозмутимая, как всегда. Раньше двенадцати она не приходит.
— Привет. Куда бежишь? — спрашивает она.
— Несу программу на перфорацию.
— Приходи. Покурим.
Я возвращаюсь. Деа стоит, опираясь на перила. В руках у нее пачка сигарет. Она невозмутима, иронична, и кажется, что ей все надоело. Может, и она хотела когда-то стать кем-то другим? Ей тридцать девять, она старший научный сотрудник. У нее симпатичный муж и восьмилетний сын, который своими насморками и бронхитами не дает ей больше трех недель подряд ходить на работу. Когда-нибудь я спрошу у нее, кем она хотела стать.
Клубы дыма поднимаются.
— Начинаешь отладку? — Спрашивает Деа. Дверь открывается, и на пороге появляется Тренкма. Он слышал слова Деа. Взгляд его беспокойно скользит по мне.
— Да, — отвечаю я Деа.
Спина прямая, руки по швам — так сбегает наш начальник вниз по лестнице. На мгновение от его лысины отражается луч солнца.
— Что ты сделал нашему дорогому начальнику? — Смеется Деа.
Я пожимаю плечами.
— Пусть Эндрик дальше сам занимается своей программой, — советует Деа.
Стук каблуков предвещает появление Моники.
— Дай закурить, — просит она Деа.
Как видно, у Моники нет и намека на какой-нибудь комплекс. А еще говорят, что комплексы свойственны ее возрасту.
— Вы можете себе представить? — спрашивает она, глядя то на меня, то на Деа. У Моники хорошая фигура, и ей это хорошо известно. Она эффектно опускает руку, держащую сигарету, на бедро. — Родители Пээтера сказали, что я лезу в их семью! А моя мама говорит: запомни, Моника, ты — подарок!
Моника выжидающе смотрит на нас. По лестнице поднимается Тренкма. Он кидает исподлобья взгляд на «подарок» и исчезает за дверью.
— Пээтер должен бога благодарить, что нашел такую, как я!
— Конечно, — соглашается Деа.
Я думаю, что она говорит это искренне. Я, в свою очередь, благодарю бога, что не нашел такую девчонку, как Моника. Я давно понял, что в подобных вещах мнения мужчин и женщин расходятся. Женщины считают, что благодаря хорошей фигуре (так как они сами о такой мечтают), миловидной мордашке и надежде получить через пять лет заочно высшее образование Моника является подарком. Мужчины смотрят на мир другими глазами. Моника шумлива, безответственна и, наверное, не любит хозяйничать. Только мальчишка может думать, что хорошая фигура восполнит эти недостатки.
Мы с Тренкма вдвоем в отделе.
— Мати, подойди на минутку. Садись.
Я подхожу и сажусь.
— Скажи мне, пожалуйста… эту программу, которую ты пишешь, можно разделить на какие-нибудь части… блоки?