Его поведение колеблется между двумя крайностями — предельная официальность и подобная фамильярность. Все смотрят на него. Он откашливается и продолжает:
— В последнее время Эндрик проявляет повышенную активность. На понедельник назначено обсуждение его диссертации в институте. Кто-нибудь из вас должен выступить.
Все молчат.
Тренкма смотрит на Эху. Она применяет его же тактический прием — смотрит в пол.
— Эха!
Эха поднимает глаза.
— Я не специалист в этой области, — говорит она.
— Ты же читала диссертацию!
— Только первую главу и с точки зрения орфографии.
Тренкма смотрит на Деа.
— А ты, Деа?
— Я тоже не специалист в этой области.
Эха набирается храбрости и спрашивает Тренкма:
— А почему бы вам не выступить?
У нас только она может позволить себе такое.
Тренкма переплетает пальцы. И сухо отвечает:
— Я не специалист в этой области.
Входит Эндрик. Все склоняются над своей работой.
— Пойдем покурим, — предлагает мне Деа.
Мы выходим. Некоторое время стоим и молча курим. Вдруг Деа спрашивает:
— А ты, Мати, не хочешь выступить?
Я делаю глубокую затяжку. Потом говорю:
— Я не специалист в этой области.
В понедельник, когда я прихожу на работу, покурить не с кем. В отделе только Эндрик. Он сияет.
— Сегодня! — сообщает он. — В три часа. И месяца через два-три — защита!
Я не знаю, куда деваться. Неожиданно говорю:
— Пойдем покурим.
Он изумленно смотрит на меня.
— Ты же знаешь, я не курю.
Потом начинаются звонки. Первой звонит Эха.
— Здравствуй, Мати. У меня дочка заболела. Передай, пожалуйста, Тренкма.
Затем Деа.
— Мати? Будь другом, скажи Тренкма — у меня сын кашляет, вызываю врача.
И наконец Прийт.
— Привет. Слушай, мне что-то нездоровится. Передай Тренкма, ладно?
Появляется Тренкма. Он смотрит на пустые столы, затем на меня.
— Где публика?
— У Эха заболела дочь, у Деа сын. Прийт сам заболел.
Тренкма мрачно спрашивает:
— А ты? Как твое здоровье?
В три часа идем в конференц-зал. Стены увешаны плакатами. Из одного конца зала в другой протянута проволока. На ней тоже висят плакаты. На плакатах схемы и формулы.
На столе лежат четыре толстых тома в зеленом переплете. Председатель собрания объявляет повестку дня. Затем выходит Эндрик и начинает доклад.
— Значит… В своей диссертационной работе я, значит, хотел показать принципы работы мультипроцессора при условии…
Он говорит целый час.
Когда он заканчивает, председатель говорит:
— Слово представителю отдела.
Никто не выходит.
— Представитель отдела один-три!
Деваться некуда. Тренкма выходит.
— Ваше мнение? — спрашивает председатель.
— Мое мнение… Диссертация, на мой взгляд…
Тренкма собирается с духом и говорит:
— Диссертация нуждается в существенной доработке.
Дальше работу Эндрика принимаются ругать рецензенты и вообще все кому не лень.
Эндрик сидит одиноко в отделе, четыре тома лежат перед ним на столе. На него больно смотреть. Лицо его выражает недоумение и обиду. Он обращается ко мне:
— Этого я не ожидал. Когда Тренкма лез в соавторы моих статей, я его брал. Хотя он их в глаза не видел. Что ж, я знаю, почему он меня не пропускает. Он старше меня на два года, а всего лишь кандидат. Но я этого так не оставлю.
«Ну почему у меня такое железное здоровье», — думаю я.
Тренкма в командировке. Все сидят и что-то пишут.
Эндрик подходит к телефону, набирает номер.
— Товарищ Варес? Добрый день!
Варес — фамилия нашего директора. Все прислушиваются.
— Это говорит Эсси… Из какого отдела? Один-три. Да, да, отдел Тренкма. Товарищ Варес, мне необходимо с вами встретиться по важному вопросу… Через полчаса? Спасибо! Извините за беспокойство.
— Пойдем покурим? — подмигивает мне Прийт.
Остальные присоединяются к нам.
— Наступление на директора, — говорит Моника.
— Ничего он там не добьется, — говорит Деа.
— Дед, черт бы его побрал… — начинает Прийт.
В дверях появляется Эндрик с папкой под мышкой и торопливо спускается по лестнице.
Через час он возвращается, расстроенный и молчаливый.
За окном весна. В отделе непривычно тихо. Моника ушла в отпуск.
Эндрик встает, подходит к столу Тренкма и протягивает ему какие-то бумаги.
— Подпишите, пожалуйста.
Тренкма бросает взгляд на бумаги и сухо отвечает: