Из затупа Ромку вывел въедливый голосок:
— Да подвинься же ты! — блондинка толкнула хулигана ладошкой в плечо, пытаясь добраться до полок за его спиной, но одноклассник даже не пошатнулся.
— Попробуй сдвинь, — бля, зачем он это делал? Провоцировал, чтобы вновь увидеть раскрасневшееся в гневе лицо Смирновой? Посмеяться над тем, как она дует щёки, как её плечи подрагивают от злости, а взгляд режет волчонка вдоль и напополам лазерными лучами? Или он просто тупой недоносок, которому нравится издеваться над людьми?
У Кати заканчивалось терпение. Они потеряли уйму времени за болтовнёй, пререканиями и пятифановскими шуточками. Таким ходом Смирновой придётся забыть о кино, потом получить от Лилии Павловны выговор и лишиться прогулок вообще на неделю. Блондинка решительно шагнула вперёд, вжалась в тело гопаря своим, дотягиваясь до нужного учебника. Плевать на стыд. Плевать на то, что прямо сейчас её грудь упирается в широкую Ромкину. Плевать, что пару минут назад Пятифан неоднозначно зыркнул на её сиськи и это смущало. Сейчас уже просто достало. Так достало, что под рёбрами кололо от ярости. И движения её были отнюдь не эротизированными, скорее отчаянными, раздосадованными.
Ромка прибалдел. Замер, недоумённо дёрнул бровью и на секунду всерьёз испугался. Не струсил, нет, а вздрогнул от неожиданности. От Кати вейнуло каким-то свежим ароматом. Мятой, калиновым чаем и приторной нотой книжных страниц. Или это от учебников позади?.. Пока Смирнова пыталась выглядеть среди корешков нужный, Пятифан замер и опустил взгляд ниже. Почти напротив его глаз — Катькина шея, плечи в выглаженной рубашке, пуговицы на воротнике и очертания лямки лифчика под белой хлопчатой тканью. Пульсация в паху забилась неконтролируемо мощно, отдаваясь в висках и жилках на запястьях хулигана. Одного взгляда на блондинку хватало, чтобы понять — девушка испытывает дискомфорт, но при этом зачем-то продолжает моститься у полок за Ромкиным плечом, то и дело щекоча его щёку пшеничными прядями волос. На морде Пятифана кривилась всё та же ухмылка, полная невозмутимость, да только кончики ушей палили всю контору, пламенея пунцовым цветом.
На секунду Смирновой показалось, что она неосознанно пляшет под дудку Ромы. Её вновь коснулось чувство, будто хулиган доводил её специально, чтобы подтолкнуть к рискованному шагу. Но, не чувствуя активного сопротивления, Катя посчитала, что делает всё правильно. Таки приструнила жучару своим резким, серьёзным напором. Таки удалось заткнуть наглое рыло!
— Я для тебя стараюсь, дурень. А ты даже тушу свою подвинуть не можешь. На благое дело ведь!
Рома её не слушал. Ещё одно грёбанное «неправильное» движение девчонки и стояк примет вполне ощутимую плотность. Рука Пятифана на автомате двинулась к бедру стервы, но вовремя остановилась, лишь пальцы бегло коснулись чёрной складки юбки и тут же безвольно опустились. Блять, нельзя. Даже, если Катя шалава, то она — добыча Сидорова. Во-первых, Рома не доедает огрызки после своих братков. Не считая окурков, конечно. Во-вторых, не по-братски это. Не по-братски, сука. И всё же слабая мысль сомнения толкалась в голове: может Денька использовал её, как временное удовлетворение? Пятифан вновь гневно засопел не то от того, что не мог взять чужую игрушку, не то от того, что Катя пиздец как бесила своим развратным поведением. Знала же, что пацанам в таком возрасте многого не надо и всё равно продолжала. Шаболда. Ромке хотелось расстегнуть ширинку, заглянуть себе в трусы и на полном серьёзе спросить: «Братиш, ты не прихуел ли?». Встал на Катю! Когда именно хулиган поймёт, что окончательно скатился на дно? Лёгкая волна паники коснулась мозга, но Рома попросту не мог шелохнуться. Иначе проиграл бы.
Боги не услышали Ромкины молитвы. Катя наконец выудила из общего ряда книг и для этого действия ей понадобилось придавить пах хулигана бедром. Протёртые школьные брюки натянулись, образовывая на ткани пошлые складки. Смирнова вздрогнула. Отстранилась на пару сантиметров и с опаской опустила взгляд вниз. Бесстыдно, шокированно. Растерянные, почти невинные глазки Смирновой уставились на Ромкину ширинку. Пиздец. Чёртова шлюха, сама довела, обтираясь о тело хулигана, а теперь ещё и делала вид, будто поражена конфузом.
Блондинка перевела испуганные глаза на лицо взбешённого нелепостью всей ситуации Пятифана. Наверное, это был единственный момент, когда привычный властный взгляд волка и его мерзкая ухмылка подходили Роме, как никогда прежде. Для Кати он выглядел хищным настолько, насколько это возможно, буквально сжирающий взгляд снова провёл стройный ряд мурашек вдоль позвоночника девушки. Паника Смирновой была вполне очевидной, до этого она вообще не думала о том, что у Пятифана тоже есть член. Ещё и такой… Ну, больше, чем в тетрадках.
Смирнова сжала найденный учебник по физике и замахнулась им для удара совсем нешуточного. Такого, который мог бы рассечь Ромке губу или бровь:
— Пятифан, ты конченный маньяк! — смущённый вскрик отрекошетил в стенах пустой классной комнаты и умолк сразу, как только парень перехватил запястье блондинки. Под натиском крепких пальцев тонкая ручка ослабла и книга никчёмно шлёпнулась на пол.
Да как же она заебала! Как же Пятифана запарило получать по голове ни за что.
— Ты ведёшь себя, как потаскуха, а я маньяк?! Чего ты добиваешься? Чтобы я выебал тебя?! — от несправедливости Роме снесло крышу. Он потянул девчонку на себя, заставляя ту навалиться хрупким тельцем на его грудь. Затем с лёгкостью подхватил Катьку и перевалил через своё плечо, вынудив юбку одноклассницы задраться почти до самой задницы.
— Немедленно отпусти меня! — девушка в истерике заколотила кулачками по пятифановской спине, безвольно болтая туфельками в воздухе, — Ты больной, Пятифан! Тебе это так с рук не сойдёт, вылетишь из школы — оглянуться не успеешь! Мудак! Я всё маме…
Рома подошёл к последней парте ряда у стены и грубо усадил неугомонную блондинку на прохладную гладкую поверхность. Вызывающе растолкав колени Кати, Пятифан разместился меж её ног и упёрся ладонями в столешницу, блокируя девчонке путь отступления.
- … расскажу…
Смирнова поняла, что не может вдохнуть. Хулиган смотрел на испуганную мордашку сверху вниз, сжимая челюсти от гнева. Дикость. Безумие. Рома зажимает Смирнову прямо в школе, в пустом, мать его, классе. Почему-то в венах волка билось острое чувство полной безнаказанности. Блондинка обомлела от вида нависающего сверху юноши. Широкоплечего, неопрятного оболтуса с сияющими янтарём глазами, губами, что бледнели от накипевшей ярости, и руками… Не руками, а лапами — горячими, сильными. К собственному стыду, Катя ощутила, как внизу живота отдаётся лёгкое приятное потягивание. Это тревога или что-то другое? Ей Пятифан что…
Нравится?
Не успев закончить абсурдную мысль, Смирнова тихо пискнула, когда мозолистая ладонь нырнула под подол юбки, легла на бархатную ткань колгот блондинки выше колена, обжигая шероховатыми подушечками пальцев. Одноклассница напряглась всеми мышцами и застыла в попытках глотнуть хоть каплю воздуха. Ох, нет, Рома не будет скатываться до насилия. Если Катька зарядит ему пощёчину и сбежит — будет лучше. Будет правильнее. Втайне Пятифан надеялся именно на это.
— Тебе же не привыкать, Смирнова, — голос опустился, стал ниже, отдаваясь хрипотцой из-за накатившего возбуждения, — Отработай смену и гуляй лесом.
«Не привыкать»
«Смену»
Катя уже второй раз за вечер готова была разреветься на месте. Хищный взгляд Ромы без намёка на человечность доводил до оглушительной паники под сердцем. Но — парадокс. Вместе с животным страхом тяжёлый аромат хвойного мужского шампуня и дешёвого табака убаюкивал всю тревогу. Тело хулигана пахло по-особенному притягательно. Смирнова нечасто скрывала свою сучью натуру, но в тот момент девчонка попросту растерялась, так как не понимала, что ей нужно чувствовать. Ведь должно же быть отвращение… Оно и было, но ничтожно мелкое в сравнении с желанием потрогать напряжённую щёку волчонка.
— Пятифан, ты… Мерзкий! — отличница перешла на полутон. Наблюдать злого Рому между своих ног было до боли унизительно. Это последний одноклассник после Бяши и Петрова, кому она позволила бы так обходиться со своим телом и личностью, — Что значит «отработаешь смену»?! Я тебе кто, площадная девка? Отойди или я выдавлю твои глаза ногтями! Мерзкий! — Катя согнула одну ногу и уперлась коленом в бедро парня, чувствуя натяжение ткани в паху хулигана. Обессиленный бунт оказался бесполезным, Рома по-хозяйски оттолкнул ножку девушки, возвращая себе прежнее положение. Почти упираясь стояком туда, где Смирнова до этой поры даже боялась себя трогать во время бессонных ночей. Как мало сил было вложено для того, чтобы не совершить соитие с хулиганом! Будто девчонка перед ним сама давно жаждала, как волчонок прижмётся к ней каменными на ощупь членом и будет лапать за зад, помечая его сероватыми синяками. А теперь лишь делала вид, что хочет удрать.