— Смотрю, вы допили чай? Тогда не будем терять время. Я не хочу надолго оставлять детей с людьми, которые не справляются с их поведением.
— Так оставьте их с Катенькой, — вырвалось у Василисы. — Она добрая, нас вырастила. Она все-все умеет. И кашу варит вкусную…
— Вам не понравился завтрак? — приподнял бровь Гайволоцкий.
— Честно говоря, нет, мессир.
— И вы ручаетесь за вашу служанку?
— О да.
— Хорошо, я распоряжусь. Идите в экипаж.
На этот раз Гайволоцкий не отмалчивался. Едва он присоединился к Василисе и велел кучеру трогать, сразу же приступил к делу.
— Если все так, как вы говорите, и ваша служанка справится с детьми, то вы обе будете за них отвечать. Я надеюсь, вы обучены читать и писать?
— Как и истории, географии, литературе, математике, мессир, — ядовито ответила Василиса. — А еще я умею играть на фортепьяно, вышивать, шить и готовить.
— Замечательно. Я составлю расписание, и вы будете заниматься с детьми. Тому я позже найду учителя-мужчину. А ваша Катерина будет присматривать за ними в остальное время.
Он не спрашивал, не просил, а утверждал. И Василиса понимала, что не в ее положении на это обижаться. А учить детей — вообще замечательно. Она и мечтать о таком не смела после того, как узнала о своем проклятом даре.
— А я не опасна для детей, мессир?
— Для того мы сейчас и едем в город. На даче у меня нет нужных ингредиентов и камней, только в городском доме. К слову, предлагаю вам обращаться ко мне по имени. Ваше происхождение и титул вполне позволяют, — пояснил он, заметив, как вытянулось у Василисы лицо.
— Да, но… Я же прислуга? — рискнула уточнить она.
— По документам. Я уже объяснял вашей сестре… — он вздохнул и покачал головой. — Маг, берущий на себя ответственность за неуправляемого дикого, обязан заботиться и о его благополучии. Оформить прислугу проще, чем высокородную барышню. И быстрее. Вы сразу отправились со мной, а если бы я оформлял вас, как княжну, это заняло бы неделю. Вопрос практичности, только и всего. Вам понятно?
— Да… Артур.
Конечно, понятно. Ему так было проще. Хорошо, она и это примет, как должное.
— Весьма рад, если это так. Теперь о ритуале привязки. Должен вас огорчить, он необходим. Его используют и в поселениях, замыкая заключенных диких на надзирателях. Я же «привяжу» вас к себе. Это магические узы, они позволят мне контролировать вашу силу без визуального контакта.
— И я смогу выходить, видится с сестрой? — обрадовалась Василиса.
— Сможете, если она будет в том же городе, что и вы. Радиус все равно ограничен, иначе не было бы поселений.
— И как же… Мне с вами на службу ходить? — растерялась она.
Артур посмотрел на нее с интересом. Не ожидал, что она сообразит — привязка ограничивает обоих?
— Надеюсь, не придется. Министерство в столице, как и мой дом. Я не оставляю детей одних надолго, и давно отказался от командировок.
Ах, вот в чем дело. Он потому и приставил ее к детям. Они всегда рядом, и Василиса тоже.
— На крайний случай, я найду, кому передать управление, — добавил он.
— А научиться самой контролировать силу? Это возможно?
— Боюсь, нет. Что вы знаете о магической силе, Василиса? Откуда она берется, к примеру?
— Не знаю… Меня учили только тому, что известно всем.
— Пожалуй, я дам вам несколько уроков, — задумчиво произнес Артур. — Лишним не будет, а от глупостей убережет. Но позже, когда мне удастся добиться стабильности вашей силы.
— А что это за ритуал? — все же рискнула спросить Василиса. — Это… больно?
— Нет, не больно. Долго, но это не ваши заботы. И да… думаю, вам стоит знать заранее. На вашем теле появится мой знак, магическое клеймо.
— Клеймо? — Василисе показалось, что она ослышалась.
— Клеймо, размером со среднюю пуговицу. Вы можете выбрать место, но с самим фактом вам придется смириться. Теперь вам не избежать этого.
Клеймо. Когда-то давно, во времена рабства, клеймили рабов. Это еще хуже, чем прислуга — у рабов не было прав, они принадлежали хозяину. И, по сути, так оно и есть. Василиса принадлежит Гайволоцкому, какими благими не были бы его намерения.
— Конечно… — произнесла она, собравшись с духом, — я смирюсь.
— Не полезу… — твердила Ярослава, — я боюсь…
— И ни капельки не любопытно? — уговаривал ее Леонид, теряя терпение.
Пытка длилась уже минут пятнадцать, и ему никак не удавалось заставить Яру сесть в машину.
— Все, кончай балаган, — велел Потапыч, садясь за руль. — Не хочет — не надо. Пусть тут остается или пешком идет. Причем на все четыре стороны.
Ярослава бросила на него недовольный взгляд, однако, оказавшись перед выбором, перестала капризничать и полезла на заднее сидение. Леонид поразмыслил — и сел рядом с ней.
— И правильно, — одобрил Потапыч, — взял на себя ответственность — держи теперь за ручку.
Ярославу обижало подобное пренебрежение к ее персоне. Но что она могла поделать? Она зависела от этих людей, и спорить или обижаться — только выставлять себя на посмешище. Может, ей удастся что-то разузнать в городе? Именно туда сегодня возвращался Леонид, и, конечно же, брал ее с собой.
Утро прошло ужасно. После ночи на неудобном топчане ломило тело. Умыться толком не получилось, по нужде пришлось бежать в кустики, а завтрак вообще отменили.
— Дома у меня поедите перед дорогой, — сказал Потапыч, — тут недалеко. А то рыба испортится.
Рыбу они с Леонидом наловили ранним утром, пока Ярослава спала. Теперь рыбой и тиной пахли оба, и ей оставалось только страдальчески морщить нос. Впрочем, мужчины этого не замечали.
Когда машина тронулась с места, Ярослава взвизгнула и схватила Леонида за руку.
— Ленька, лучше сразу ее заткни, — попросил Потапыч. — А то еще раз так под руку вякнет, я ее сам вивисекторам сдам.
Ярослава обиженно поджала губы. Потапыч злился на нее с того самого момента, как она перевернула ведро, полное рыбы, с мостков прямо в озеро. Так она случайно! И у них еще целое ведро, мало, что ли?
До деревни добрались быстро. Яра забыла, что едет в безлошадной карете, и с любопытством разглядывала дома. Вроде ничего необычного, только на стенах висят какие-то огромные круги, в основном белые, да почти за каждым забором или прямо на улице стоят машины. Леонид достал какую-то интересную штучку, вроде волшебного зеркальца из сказки: небольшой прямоугольник с темным стеклом. Никаких слов он не говорил, просто тыкал в стекло пальцем, а там менялись картинки. Яра не понимала их значения, но Леонид хмурился, а потом и вовсе сказал Потапычу:
— Мы сразу поедем. Уже пробки начались, если задержимся — намертво встанем. А хотелось бы как-то Яру успеть устроить, завтра мне на работу.
— Да как скажешь, — отозвался Потапыч, выруливая к обочине. — Приехали.
— Я есть хочу… — жалобно напомнила Яра.
— По дороге купим.
— Да еще гадость придорожную покупать будешь, — возмутился Потапыч. — С собой дам, это недолго. Чего сидим? Вылезаем! — он сам вышел из машины и прямо со двора гаркнул: — Наталка!
— Вернулись уже? — на крыльцо вышла пожилая женщина. — Давайте к столу, я блинов напекла.
— Некогда блины есть, — буркнул Потапыч. — Собери им в дорогу чего-нибудь, да лед неси, рыбу переложим. Лень, помочь?
— Я сам.
Наталка ушла в дом, зато во двор выскочила девчонка, чуть помладше Яры, и почти голая: на груди полоска ткани и на бедрах.
— Деда, это вы ее нашли в лесу?
— Агась.
— И что, ничегошеньки не помнишь?
Этот вопрос уже был адресован Ярославе, но она опешила от того, что девчонка не стеснялась стоять перед мужчинами голышом, и ничего не смогла ей ответить.
— Дуся, отстань от человека.
— Ага, как шмотки дай, так Дуся! А тут и спросить ничего нельзя… — надулась девчонка.
— Дуся, спасибо, я верну, как в следующий раз приеду, — пообещал Леонид.
— Да ладно, они все равно старые, — махнула рукой Дуся. — Пусть носит.