Сколько можно врать самому себе? Беременность Василисы — лишь повод. Он в любом случае сделал бы ей предложение, только позже. Айри не подтолкнула их друг к другу, а развела. Артур не выносил, когда им манипулируют. Но оставлять Василису в прислугах было бы жестоко, осенью они все равно вернулись бы в столицу мужем и женой. Так что он сказал сыну правду, только умолчал о причине, ускорившей свадьбу.
— Я говорил уже, повторю и сейчас. Место твоей матери никто не займет. Это невозможно, мама у каждого только одна. Только ты не веришь моим словам, верно, Томас?
— Я… верю. — Он сглотнул и еще крепче вцепился в сидение.
— Это ложь, — спокойно возразил Артур. — Иначе ты не был бы настроен против Василисы. За что ты приговорил ее к смерти?
— Я не приговаривал! — Том дернулся, отчаянно всхлипнул и беспомощно посмотрел на отца.
— Да? — Артур приподнял бровь. — А что должно было произойти? Если бы меня не оказалось рядом, Василиса могла сломать шею, упав с лестницы. А если бы первой стала спускаться Теона? Или я? Любой другой человек?
У Тома задрожали губы, и он расплакался.
— Ты все время плачешь, когда до тебя доходит, к чему приводят твои шалости. Сколько можно, Том? — устало спросил Артур. — Или тебе просто жалко себя? Или того, что план не сработал?
Наверное, он слишком жестко разговаривает с ребенком. Ему всего семь. Проще озвучить проступок и наказать. Демоны, ему уже семь! И он так жесток к людям. Неужели он не в состоянии подумать и понять?
Том сердито вытер слезы ладошками, выпятил нижнюю губу. Точь-в-точь Василиса, когда упрямится.
— Машенька сказала, что ты отдашь нас с Тео в закрытую школу, — признался он, отчаянно краснея. — Из-за мачехи. Они все злые, даже в сказках.
Артур молчал, ожидая продолжения.
— Я подумал, если ее не будет, то мы останемся с тобой… — закончил Том уныло. — В одной книжке так было. Злая колдунья споткнулась о натянутую веревочку, упала и исчезла. А натянуть леску удобнее всего на лестнице, там столбики…
Он и теперь ничего не ответил, выжидающе глядя на сына. Или он поймет сам, или все бесполезно.
— Василиса — не злая колдунья… — прошептал Том, шмыгая носом. — И я не думал об этом, как о смерти… и о других — тоже…
— Иди ко мне, — позвал Артур.
Он усадил Тома на колени и прижал к себе, позволяя почувствовать свое одобрение. Слезы раскаяния — неплохое лекарство от глупости. Том горько плакал, осознав свою вину, но разговор еще не закончился.
— Василиса росла с мачехой, и она понимает твои сомнения. Ты очень обидел ее своим поведением, а она умоляла меня не наказывать тебя. Вчера ты пожалел маминого платья, а ей нечего было надеть на свадьбу. Теперь из-за тебя она не может ходить, и завтра мы все останемся дома. Том, пожалуйста, услышь меня. — Артур чуть отстранился от сына, чтобы видеть его лицо. — Если у тебя есть сомнения, если тебе плохо или больно, ты всегда можешь придти ко мне и рассказать обо всем, что тебя тревожит. И если ты услышал сплетни лживой и злой служанки, не надо сразу им верить, договорились?
— Папа, прости меня… — он всхлипнул и обнял отца за шею. — Да, я… договорились…
— Я буду рад, если ты хоть что-то вынесешь из этого урока, — вздохнул Артур. И добавил, хотя внутри все скрутилось в тугой и болезненный узел: — И будешь достойно себя вести во время наказания.
Несчастливый день, неправильный. Сегодня Артур хотел отвести Василису и детей в лес, к дальнему озеру. Там расцвели кувшинки. А еще там жили утки, которых можно было кормить хлебом. Все пошло кувырком. Вместо этого Василиса лежит в спальне с растяжением, Том приходит в себя после порки, Тео дуется из-за брата, а он сам пьет вино на открытой террасе второго этажа и никого не хочет видеть. Ах, да, еще они остались без кухарки, но это уже сущие мелочи. Катенька обещала помочь, пригласить из деревни порядочную и работящую женщину.
Врач сказал, что растяжение пройдет быстро. Хоть это радует. Василисе и так несладко.
В дверь постучали. Артур сделал вид, что не слышит, и плеснул в бокал еще вина. За дверью Василиса, и разговор с ней его добьет. Не в состоянии он сейчас слушать, какой он негодяй. Демоны! А кто ей разрешал вставать?
Она снова постучала. Потом дверь скрипнула, открываясь. Артур поджал губы, усмиряя приступ гнева. Он имеет право на уединение в собственном доме!
Прихрамывая, Василиса подошла к нему и встала за спинкой кресла. Артур сидел, развернувшись к перилам, и упрямо смотрел в сад.
— Артур, я…
— Даже не начинай, — перебил он ее. — Зачем ты встала?
— Мне лучше. Артур…
— Я же просил!
— Ладно… Извини… те… — пробормотала Василиса и пошла прочь.
— Можешь навестить Тома, если хочешь, — бросил он через плечо. — Тебе же хочется его утешить.
Она остановилась, Артур услышал легкий вздох.
— Нет, я… Я хотела утешить тебя… вас. Простите…
Снова скрипнула дверь. Василиса едва слышно охнула, схватившись за дверной косяк. И зачем она встала!
Артур подхватил ее на руки быстрее, чем она успела сделать еще один шаг.
— Врач велел беречь ногу.
— Простите, — повторила она и прикусила губу.
Он отнес ее в спальню и бережно усадил на кровать.
— Позже поменяю повязку.
— Хорошо, — она кивнула, не поднимая взгляда.
Надо было уходить, пока она снова не начала плакать. Вместо этого он сел рядом и спросил:
— Я похож на человека, который нуждается в утешении?
— Любой нуждается. Особенно после такого тяжелого дня. Вам… пришлось нелегко…
Она тщательно расправляла складочки на платье, словно не знала, куда деть руки.
— Я высек Тома, — безжалостно напомнил он. — Разве я не чудовище?
Она качнула головой и осторожно коснулась его руки, словно хотела пожать, но тут же отдернула пальчики.
— Нет, конечно. Меня тоже секли в детстве, и я не считала отца чудовищем.
— Хм… — Пожалуй, она сумела его удивить. — И как же ты собиралась меня утешать? 1428444
— Посидеть рядом. Сказать, что все плохое обязательно заканчивается. Завтра будет новый день, и в нем непременно будет радость. У вас замечательный сын, просто он… ошибается. Но вы хороший отец, и правильно его направляете.
— Мне нравилось, когда ты обращалась ко мне на «ты».
Странно, но тихий голос Василисы и правда успокаивал. Ничего необычного она не сказала, однако Артур почувствовал себя лучше. Теперь она смотрела на него, и от ее спокойного взгляда и ему становилось спокойнее и теплее.
— А как еще утешают? — спросил он, накрывая ее руку своей.
— Если ничего не помогает, то можно попробовать… обнять.
— Попробуешь?
Он развернулся, развел руки в стороны и улыбнулся. Конечно, она испугается. Милая девочка, добрая и отзывчивая, но ужасно стеснительная.
Василиса обвила его руками и прижалась щекой к груди.
= 16 =
Глава 5
«Признания»
В город поехали через три дня, и без детей. К тому времени Василиса перестала хромать, а Теона успела набезобразничать, и Артур заявил, что карусели и мороженое они с братом не заслужили.
Василисе показалось, он просто обрадовался предлогу оставить детей дома. Право, неужели стоило так наказывать девочку за ее шалость? А Том вообще давно уже прощен. Неужели Артур хотел побыть с ней наедине, без детей? Глупости.
С того дня, когда Василиса обняла Артура, что-то поменялось в их отношениях. Она до сих пор помнила, как бешено стучало ее сердце, когда она решилась на жест, допустимый лишь между близкими людьми. Артур стал ближе? Пожалуй.
Теперь он беседовал с Василисой не только о детях, но и о прочитанных книгах. Она с удовольствием делилась впечатлениями и задавала вопросы о том, чего не понимала. Артур не говорил ей никаких особенных слов, но в его взгляде чувствовался искренний интерес и какая-то особенная теплота, предназначенная только ей. А, может, она ошибалась? И это лишь уважение, о котором он говорил накануне свадьбы.