— Вы мне билет компенсируете?
— На экономкласс добро дали, — без улыбки кивнул Александр Александрович.
— Рассказывайте, — девушка в сердцах шмякнула рюкзачок на стул.
Рассказывал капитан ГРУ в машине. Водил он свою старенькую «девятку» уверенно, но без всякой тени лихачества.
— …Ленин, Сталин, культ личности, голод и коллективизация — это не по нашему профилю, Катя. Мы люди военные. Наибольшие потери страна понесла когда? Правильно, во время войны. 7, 20, 27 или 35 миллионов? Разные методики, разные цели подсчетов, разные политики калькулировали. Не наше дело считать. Дети, женщины, блокада Ленинграда, угнанные, пленные. Должна была гибнуть армия. Мы должны были гибнуть, Катя. Мы — люди в петлицах и погонах. Произошедшее не исправишь. У нас, здесь, не исправишь. Вы знаете, что такое «эффект кальки»? Исправленное прошлое ложится в другую плоскость. Никаких парадоксов прошлого не существует. Меняется другой мир. Туда можно заглянуть в гости, полюбоваться на результаты коррекции, но тот мир так и останется другой реальностью.
— Иначе говоря, мой прадед остаться в живых не может? — спросила Катрин, разглядывая замершие в длинной пробке машины.
— Вероятность этого ничтожна. Исправленная реальность и наша, — Александр Александрович кивнул на «Камаз»-«миксер», чадящий прямо в боковое стекло «девятки», — частенько накладываются друг на друга. Но масштабы и результаты этих пересечений настолько мизерны, что не стоит рассматривать их всерьез. С другой стороны, если мы можем помочь «той» России, разве стоит от этого отказываться? Когда-нибудь позитивные результаты докатятся и до нас.
— А негативные результаты? Разве не может стать хуже?
— Неужели? Катя, мы здесь на пороге демографической катастрофы. Границы — сплошная дыра. «Освобожденные» народы лают на нас и плюются со всех сторон. Олигархи и прапорщики воруют с одинаковым воодушевлением. Народ пьет и колется. Ну, водочка — это у нас давненько. Но если вместе с героином и телевидением, сколько мы еще протянем? Так ли уж велик риск изменений к худшему на «кальке»?
— Получается? Там? — скептически спросила Катрин.
Александр Александрович неопределенно качнул головой:
— Не все, Екатерина Григорьевна, далеко не все. Но по крайней мере там Севастополь остается базой единого флота, а на Рижском взморье можно отдохнуть без загранпаспортов. Мелочь, а приятно. С другой стороны, Курильские острова давно у японцев.
Катрин хмыкнула:
— А что, кроме вас, никто ничего подправлять не пытается?
— А им «калька» зачем? У них хватает возможностей подправлять жизнь напрямую. Не видят смысла в дублях. Немцы попытались, у них, как и у нас, комплекс прошлого силен. Просчитали от тридцатого года. Вывели наверх вместо Адольфа камрада Рема.[2] Получилось еще хуже. Решили деньги в дальнейшем экономить и рейхстаг отремонтировать.
— А у нас что просчитали?
— Вы, Катя, меня слушаете? Я же говорю: денег нет. Немцам прогноз около шести миллионов евро стоил. Кто же нам даже десятую часть такой суммы даст? У нас в отделе два года назад сокращение прошло. Четырнадцать человек осталось. Двенадцать уже Там. Если операция пройдет успешно, на следующий год деньги на отдел выделят. «Точечные уколы» — на большее Там мы не способны.
* * *Койка в переоборудованной под комнату отдыха бывшей «оружейке». Солдатское синее одеяло и подушка, способная по жесткости заменить снаряд для катапульты. Офис отдела «К» размещался в старой казарме на Пироговской. За окном глухой забор, бродили вялые солдаты-срочники с метлами и мешками для мусора. На Катрин был выписан временный пропуск, но за неделю она так ни разу им и не воспользовалась. В городе девушке делать было нечего.
Александр Александрович ночевал в соседнем кабинете. Еще был Шура, компьютерщик отдела «К». Шура был помладше и иногда бегал ночевать домой. У него имелась жена, которая иногда требовала мужского внимания. Что старший лейтенант там, в семейном гнезде, делал, Катрин и не пыталась догадываться. Товарищи офицеры в качестве самцов совершенно ни на что не годились. Работа забрала у них все.
Катрин не вникала в лишнее. Ей был выделен старый ноутбук. Читать приходилось с утра до вечера. Гигабайты документов, написанных совершенно неудобоваримом газетно-бюрократическом языке. Ноутбук частенько зависал. Приходилось перегружаться. К словосочетаниям: мудрый товарищ Сталин, фашистские кровожадные собаки, гений большевистского ума — девушка притерпелась довольно быстро. Но вот бесконечные АБТО,[3] БАП,[4] ПАРБ[5] и ППГ[6] заставляли «зависать» саму Катрин. А там еще встречались райкомы, Коминтерн, комбеды и стахановцы. Наверное, большая часть сих увлекательных пыльных сведений никогда ей не понадобится, но заняться с девушкой индивидуально было некому.