– И никто не догадывался, как ему бывало порой нелегко и как надоедало быть примерным ребёнком, и слишком уж высоко была поднята планка достижений.
Меня не удивляли слова Эдуарда, потому что подобное я видела на работе в детском саду. Честолюбивые родители буквально изводят детей, заставляя посещать бесконечные студии, кружки, репетиторов и частных преподавателей. Почему, ну почему не дать ребёнку развиваться спокойно, только лишь немного помогая в развитии и наставляя на путь истинный, если это необходимо?
– Увлечение искусством сначала восприняли как игру и не отнеслись к этому серьёзно, – продолжил Эдуард, – и тем сильнее было противостояние, когда всё открылось. Поддержала мальчика, а теперь уже это был шестнадцатилетний юноша, только бабушка. Но она же и переживала очень сильно, утверждая, что не главное в жизни – родиться красивым. Особенно мужчине, хоть он и собирается стать артистом.
У меня сжалось сердце. Знает с детства, что красив, и не делает из этого тайны. Избалованный женским вниманием, и что он забыл с такой, как я? Чувствуя, что могу расплакаться, я слегка отодвинулась от Эдуарда, но он, ничего не поняв, продолжал говорить, перебирая мои пальцы и изредка поднося их к своим губам. Собравшись с духом, я слушала эту исповедь, очень грустную сказку.
Непонимание «отцов и детей» достигло огромных размеров в год окончания школы.
– Лидочка, аттестат получился хороший, все ждали, что парень одумается, но он настоял на своём, выдержал все конкурсы и поступил в институт культуры. На фоне постоянной нервозной обстановки, незадолго до начала учебного года, наш герой угодил в больницу с бронхиальной астмой.
Эдуард внимательно посмотрел на меня, но я не отвела взгляд. Неужели он мог подумать, что я способна на предательство, или меня можно напугать какими-то трудностями? Я выросла в атмосфере любви, доброты и понимания, спасибо бабушке и старшему брату. Они заменили родителей и создали для меня удивительный мир, который я хранила и храню в душе до сих пор. И в этом мире нет места обману или предательству! В таком мире будет расти и мой ребёнок, я всё сделаю для этого.
– Лидочка, ты о чём сейчас думаешь? – спросил Эдуард, грустно улыбнувшись, – я напугал тебя? Прости, девочка, но я не хочу ничего скрывать.
– Нет! – запальчиво возразила я, – говори всё, мне не страшно.
– Астма всех напугала, страсти поутихли, но ненадолго. Редкая форма заболевания, чаще наследственная… Но не отступать же было и не смиряться, правильно? Горные лыжи не мешали, даже наоборот, воздух в горах полезнее, особенно если не период обострения. Жизнь превратилась в небольшую борьбу, но в конце концов привыкаешь ко всему. И все понемногу привыкли и даже смирились, да и поддержка бабушки была велика.
У меня оставались вопросы, которые не дадут покоя, если я не узнаю ответ, но я надеялась, что их не придётся озвучивать. Он сам должен всё рассказать, ведь у любящих людей не должно быть тайн.
– Ну, о победах, наградах и Франции ты и сама знаешь; было там ещё кое-что, в интернете не всё написано, но это не так уж и важно, – Эдуард немного помолчал. – Мне всё время чего-то не хватало. Мало, мне всё было мало, и не сразу я понял, что это не имеет отношения к работе и карьере. Чувства! Мне не хватало настоящих, сильных чувств, хотя врачи предупреждали, что спровоцировать приступ или даже обострение астмы можно и волнением, переизбытком эмоций, что, в сущности, было у меня постоянно. Но я учился контролировать себя. Это было трудно, ведь не бревно же я в конце концов!
Я заметила, что сейчас Эдуард говорил о себе напрямую, да оно и понятно, ведь сейчас мне предстоит услышать какую-то любовную историю, не меньше. Это будет, пожалуй, самое трудное… И я не ошиблась. Любовь настигает врасплох, вот и Эдуард влюбился в молодую амбициозную телеведущую. Красива, умна, талантлива, услышала я. Лучше бы мне не знать ничего, но так не бывает.
– Все говорили, что мы красивая пара и удивительно подходим друг к другу, и я тоже верил этому. У неё всё было рассчитано до мелочей – как и где мы будем жить, строить карьеру и когда заведём детей. Сначала меня это веселило, не более. Да и она сумела понравиться моим, за исключением бабушки. Та на дух её не переносила, считала лживой и лицемерной. Хотя виду и не подавала, меня оберегали от излишних волнений постоянно. Я же больной, – грустно усмехнулся Эдуард, и я осторожно сжала его палицы, стараясь сделать хоть что-то в эти нелёгкие минуты. Ему, наверное, больно вспоминать о потерянной любви, а мне слушать всё это становилось невыносимо. Эдуард не был женат, что-то у них не сложилось; наверное, чувства его были очень сильными, ему трудно об этом вспоминать, а я сейчас просто расплачусь. Может, мне уйти? Вот прямо сейчас уехать в аэропорт, и всё…