– Apres avoir disperse les baisers sur le corps, comme des roses dans le jardin d'automne, je me blottit contre toi sans pitie, et j'attends ton amour avec impatience… – тихо произнёс Симон, целуя мои волосы, из-за чего его голос звучал глуховато. Вот зачем мне был нужен французский язык, бабушка никогда не ошибалась!
"…разбросав поцелуи по телу, словно розы в осеннем саду, я к тебе прижимаюсь несмело и любви твоей с трепетом жду, " * – я знала эти стихи и на русском языке. Слушая красивое любовное стихотворение, я почему-то верила, что эти строки предназначены мне одной. В последнем катрене Симон чуть запнулся, и я закончила:
– Apres tout, l'amour pour nous vient un jour, le reste est une tromperie, un clinquant…
– Говоришь по-французски? Приятно удивлён, – улыбнулся Симон, убирая мой рыжий непослушный локон, – да, любовь приходит лишь однажды, всё остальное обман и мишура. Правильные стихи, правда, Лида? Особенно эти последние строки.
– Правда. И сама так думаю, – отозвалась я, – Симон!
– Что, Лидочка?
– Нет, ничего, – у меня не получилось спросить то, что хотелось.
Счастливый звездопад прекратился внезапно.
– Мне пора, Лидочка, – чуть виновато произнёс мой любовник. Или любимый, я уже не видела разницы, я полностью отдалась своим чувствам и ошущениям. Куда ему надо, зачем? Почему он не может остаться? Но вслух я спросила другое:
– А как ты доберёшься?
– На машине, – улыбнулся Симон и, встретив мой удивлённый взгляд, добавил, – мой "Nissan Qashqai" на автостоянке за углом.
– У моего брата тоже был "Ниссан кашкай", – я сказала первое, что пришло на ум, – а потом машину пришлось продать. Из-за моего долга банку. Мишка, как каторжный, работал, чтобы снова машину купить. И обязательно японскую.
– "Тойоту" взял? – я ничему уже не удивлялась и лишь только кивнула головой.
– Хорошая модель, – усмехнулся Симон, – спасибо, Лида, за гостеприимство. Я позвоню.
Долго ещё я стояла в прихожей, разглядывая себя в большом зеркале. До чего у меня глупый вид! Глупый, но счастливый. Это я видела точно. На работе я была рассеянной и плохо понимала, что делаю. Хорошо, что сейчас лето и детишек в садике совсем мало. Я очень ждала звонка. Симон не спросил мой номер телефона, но я успокаивала себя тем, что он и так его знает. Должен знать! Звонок раздался, когда я добралась домой и почти потеряла надежду увидеться с Симоном. Мне очень хотелось встретиться с ним ещё раз, ну хотя бы один.
– Лида? Добрый вечер, не мог позвонить раньше, извинишь? – приятный баритон щекотал мне ухо, и я чуть было не расплакалась от радости и от чего-то ещё. Конечно, я не против и буду рада новой встрече. Дома я успела только принять душ и выяснить, что номер телефона Симона принадлежит оператору сотовой связи Мурманской области. В задумчивости я рассматривала цифры на дисплее телефона. Почему Мурманск? Он же так далеко… Внезапно меня осенило, и я кинулась на балкон. Барсик кинулся вслед за мной, и я, споткнувшись от неожиданности, упала и больно ударилась коленками о порог балкончика. На ссадинах показались капельки крови, и я, повернувшись к коту, заорала:
– Барсик, чтоб тебя… – и вовремя прикусила язык. Растирая ушибленные колени ладонями, я выбралась на балкон, как оказалось, вовремя. Белый "Ниссан Кашкай" как раз заехал на парковку, и из машины вышел Симон. Он вынул из багажника большие пакеты и направился к дому, а я несколько минут искала бинокль, брошенный куда попало после последнего посещения театра с племянницами. Я с детства любила смотреть спектакли и приучала своих племянниц к высокому искусству. Чаще всего мы ходили в ТЮЗ, и я всегда брала с собой бинокль, чтобы видеть лица актёров, их эмоции и, конечно, глаза. Ведь глаза – это главное, это зеркало души. После Антона я отчаялась найти душу в мужчине.
В бинокль я хорошо разглядела номер машины Симона. Пятьдесят первый регион. Это Мурманск, это так далеко, туда лететь несколько часов… Больше я не успела ни о чём подумать – в дверь позвонили. В зеркале в прихожей я увидела себя – высокая девушка с разбитыми коленками, в коротком халатике, с непослушными рыжими волосами, собранными цветной резинкой в высокий хвост. Да уж, красавица, ничего не скажешь.
– Что случилось, Лидочка? – Симон сразу же заметил мои разбитые коленки, – надо обработать. Где у тебя йод?
– Это опять Барсик, – ответила я, ойкая на осторожные прикосновения ватной палочки, – он такой неугомонный!
– Нормальный кот, – отозвался Симон. Он несколько раз поцеловал мои коленки и, поднявшись, заявил, что до свадьбы заживёт.
– Так всегда говорила моя бабушка, – грустно ответила я.